Рапорт инспектора

Владислав Борисович Горбунов жил в двухкомнатной квартире на седьмом этаже нового четырнадцатиэтажного дома. Этот кооперативный дом строился долго, но зато получился удачным, выгодно отличающимся от коробчатых панельных соседей. Украшали его выложенные темно-вишневой плиткой лоджии и разнообразившие поверхность стен эркеры, в подъезде все еще держалась окраска, а лифт был вымыт, не исцарапан популярными словаки и бесшумно поднял Мазина на нужную площадку. Так как Мазин предупредил о своем приходе, инженер ждал его, встретил спокойно и, помогая снять пальто, похвастался немного квартирой, сообщив, что хозяева кооператива — композиторы, называется он «Мелодия», попасть в него было очень трудно, но он, Горбунов, попал и мог бы жить в полном удовлетворении, если б не нелепые подозрения, которые.

—. признайтесь, не могут не травмировать порядочного человека.

— Относитесь к ним философски, — посоветовал Мазин, меняя ботинки на комнатные туфли, закрытые, очень приличные туфли, не какие-нибудь унижающие достоинство шлепанцы.

— Воспринимаю ваш совет как шутку в духе черного юмора.

— Почему же? Если вы не преступник, у вас вообще нет нужды беспокоиться, а если виноваты — вам постоянно везет.

— С чем вы никак не можете смириться, судя по вашему визиту. Впрочем, как говорится, согласно законам гостеприимства, прошу!

И Горбунов раздвинул бамбуковый занавес, пропуская Мазина в гостиную.

— Благодарю.

Квартира Горбунова оформлялась на рубеже смены мод и отражала переходный период от модерна к старине. Прежние боги сосуществовали в ней с новейшими, и неизбежный некогда Хемингуэй с устаревшей короткой стрижкой соседствовал миролюбиво с недавно приобретенным Николаем-угодником в современных локонах до плеч. Два эти лица отдавали дань, так сказать, духовному началу в квартире, все остальное было подчинено идее материально-технического комфорта, символом которого был чудо-бар. Горбунов нажал кнопку на пластиковой панели, дверцы бара отворились, и красивые зарубежные бутылки с этикетками известных фирм медленно закружились перед Мазиным, освещенные скрытой в глубине бара лампочкой.

— Коньяк? Ром? Виски? — спросил хозяин.

— Коньяк.

Горбунов наполнил чешского стекла рюмку, поставил ее на передвижной столик на колесиках и, как положено «там», без закуски подкатил к креслу, где расположился Мазин. Пол, по которому двигался столик, был покрыт красочным индийским паласом, но не весь, а так, чтобы заметен был и новенький, отлакированный паркет.

Здесь, дома, в заботливо оборудованном микромире, в естественной, а точнее, искусственно созданной среде обитания, Горбунов выглядел заметно увереннее, как космонавт, вернувшийся с незнакомой планеты на маленькую, но «свою», вжившуюся в чужое пространство орбитальную станцию.

— Ваше здоровье, Игорь Николаевич. У меня слабость к интересным людям. А с вами, несмотря ни на Что, любопытно общаться.

Этого модного слова «общаться» Мазин терпеть не мог. Меньше всего отражало оно сложные взаимодействия причин и следствий, сводивших его с людьми, особенно с не лучшими их представителями. Но возникло слово, видимо, не по чьей-то прихоти и для такого человека, как Горбунов, несомненно, объясняло суть отношений, связывающих его с окружающими.

— Мне, к сожалению, не приходится выбирать предметы общения.

— Они тоже не в восторге. Уверяю вас, — заверил Горбунов.

Мазин не стал углубляться. Все еще оглядывая комнату, он спросил:

— Вы женаты, Владислав Борисович?

— Как видите, нет. Иначе вас окружали бы пеленки, ворох грязной посуды и прочие неэстетичные предметы.

Трудно было возразить, глядя на заманчиво вращающиеся бутылки, — будь в этой квартире бутуз-непоседа, он бы давно вывел из строя чудо-технику и внес свои поправки в эстетику интерьера.

— Убежденный холостяк?

Спросил это Мазин без иронии, но вопрос Горбунова задел.

— Далее последует мораль?

— Ну, зачем? Вам ведь известно, что говорится в подобных случаях.

— Еще бы! Наслышан. Хотите ответ?

— Если вам не терпится опровергнуть мораль.

— Я не верю в прочность человеческих отношений.

— Откровенно, но несколько общо.

Мазину была любопытна воинственная реакция Горбунова.

— Пожалуйста! Хотите монолог? Вы знаете хоть один счастливый брак? На всю жизнь, а не на медовый месяц? Только не приводите в пример вашу бабушку. Иной век и иные отношения. Материальная взаимозависимость. Ей просто некуда было податься. Сегодня это плюсквамперфектум. Давно прошедшее. Что связывает современную семью, где зарплата жены не меньше вашей? Любовь? Она заканчивается на пороге загса. Или чуть позже. Общность интересов? Каких, если врач, а моя супруга бухгалтер? Постель? Надеюсь, вы достаточно опытный мужчина, чтобы чувствовать всю прелесть многообразия женской флоры?

— Скорее фауны, — улыбнулся Мазин.