Рапсодия

Эти десять минут я провожу за дегустацией блюд и вина, что оставили гости Микки, после чего закидываю ноги на стол, будь прокляты эти туфли на высоком каблуке. Когда время выходит, я забираю документы у Микки. Но, пролистывая их, поглядываю на него. Теперь лицо Микки блестит от пота, и держу пари, если он снимет пиджак от смокинга, то на рубашке будут огромные круги под подмышками.

Закончив смотреть документы, я убираю их обратно в сумку.

— Мы почти закончили.

— П-п-почти? — Он говорит так, словно впервые это слышит.

— Ты же не думал, что я уйду, как только получу от тебя несколько жалких подписей? — Я качаю головой, теперь моя кожа светиться ярче огня свечей. Сирена от этого в восторге. Играет с жертвой. — Ох, Микки, нет, нет, нет. — В этот момент игра заканчивается, и я перехожу в решительное наступление. Подавшись вперед, я вкладываю в голос всю, какой могу управлять, силу. — Ты исправишь свои ошибки, и никогда больше так не поступишь. До конца жизни ты будешь вкалывать, чтобы стать лучше и заслужить прощение своей матери. — Он кивает. Я хватаю сумку. — Будь хорошим сыном. И если я услышу, что ты им не был, если я вообще что-нибудь услышу плохое о тебе, мы вновь встретимся, и ты не обрадуешься этому.

Он трясет головой с пустым выражением на лице.

Я встаю. Моя работа здесь окончена. Обошлась простыми командами.

«Забудь, что я существую». Пуф и все воспоминания обо мне стерты.

«Отвернись». Ты видишь всё, кроме меня.

«Расскажи свой самый темный секрет». Рот и разум предают тебя.

«Отдай мне сове богатство». Ты вычистишь свой банковский счет в одно мгновенье.

«Иди на дно». «Иди на дно. Иди на дно. На дно». Ты умираешь.

На заре времён, когда сирены славились тем, что зазывали моряков на неизбежную смерть, это была излюбленная фраза. «Иди на дно».

Иногда, когда я остаюсь наедине со своими мыслями — что происходит довольно часто — я думаю о тех женщинах, которые собирались на скалах и зазывали моряков, уговаривали их пойти на смерть. Все так и происходило? Сирены хотели их смерти? Почему охотились конкретно на моряков? В мифах об этом никогда не упоминалась. Интересно, походили ли они на меня… ведь их красота пленяла жертв задолго до того, как это делала их сила. Быть может, какой-то моряк оскорбил одну из тех женщин, прежде чем они обрели голос. Поэтому они стали озлобленными и уставшими, как я, и направили силу на наказание виновных. Интересно, сколько правды в этой сказке, и сколько невинных среди жертв.

Я охочусь на плохих людей. Эта моя Вендетта. Моя зависимость.

Я поднимаюсь по ступеням на крыльцо своего дома в Малибу, еле волоча, уставшие после нескольких часов, проведенных на каблуках, ноги. С деревянных реек дома облезла синевато-серая краска, а ярко-зеленая плесень растет вдоль крыши. Я захожу внутрь своего совершенно несовершенного, совсем простенького дома. Три спальни, барная стойка из кафеля со сколами, а если пройтись босиком по полу, то ноги будут в песке. Гостиная и спальня, с панорамными окнами и французскими дверями, выходят на задний двор, за которым мир исчезает. Деревянная лестница ведет вниз к прибрежной скале, на которой и стоит дом, и на дно ледяного Тихого Океана, целующего песчаный берег Калифорнии — и твои ноги, если захочешь. Это место — моё убежище. Я сразу это поняла, как только риелтор показал мне дом два года назад. Я иду через дом в полной темноте, не удосужившись включить свет, и по частям снимаю с себя одежду, оставляя ее лежать там, куда она падает. Уберу завтра, а сегодня вечером у меня свидание с океаном и затем с кроватью. Через окно в гостиной проникает яркий свет луны, и мое сердце наполняет бесконечная тоска. В тайне я рада, что Илай держится подальше от меня, пока не закончиться полнолуние. Илай оборотень и избегает меня во время Священной семидневки, недели полнолуния, когда не может контролировать свою трансформацию из человека в волка. А у меня свои причины желания побыть в одиночестве в это время, причины, которые никак не связаны ни с Илаем, ни с моим прошлым. Я снимаю джинсы, когда захожу в спальню, чтобы взять купальник. Как только скидываю с себя лифчик, темная тень оживает. Я душу крик, который желает вырваться из горла и начинаю шарить рукой по стене, пока не нахожу выключатель. Со щелчком комнату озаряет свет. Передо мной, развалившись на моей кровати, лежит Торговец.

Глава 3

Октябрь, восемь лет назад

«Привет, это инспектор Гаррет Уейд из Политии. Я хотел бы задать пару вопросов, касающихся смерти твоего отца…»

Руки начинают дрожать, пока я прослушиваю сообщение. Полития занимается этим? Они как сверхъестественная версия ФБР. Только страшнее. Но не должны возникнуть вопросы, а власти держаться подальше. Торговец удостоверился в этом.