Рарок и Леса

Руфус был потрясён. Гюрза тоже удивилась, но для неё не всё в этом повествовании было новостью.

– Ханна говорила нам, что была когда-то фрейлиной Огненной королевы, своей родственницы, – сказала она. – И многое еще разного рассказывала про Огненное королевство и об их невероятных правительницах. Но такие подробности я слышу впервые. Так значит ты – Огненный принц?

Она обняла руку Руфуса и положила голову ему на плечо.

– Совершенно верно, – подтвердил Механикус. – Правда, согласно законам, принятым в том королевстве, престол наследовали только девочки. Мужчины в этой династии рождались, как и в любой другой семье, но занимали посты либо министров, либо жрецов, и очень редко военных. Как это объяснить я не знаю, но, похоже, это свойство в вашей семье сохраняется, и по сей день.

– У Ларни, моей старшей сестры, – возразил Руфус, – кроме двух дочерей есть ещё три сына. Все трое – мальчишки, как мальчишки. Озорные, неглупые и, по словам людей знающих, обещают стать хорошими охотниками. Да, не воинами, но всё же не книжниками, как я. Есть у меня ещё младший брат – Василь. Он и охотник, и воин, каких поискать. К тому же обладает такими способностями, которые не снились нашей маме – Маранте-воительнице. Так что сейчас в семье я такой один.

– А я тебя, как раз, именно таким люблю! – вставила Гюрза и поцеловала своего мужа, правильно рассудив, что не стоит стесняться проявления живого чувства, тем более перед мудрым Механикусом.

– Возможно, способности тех ваших родственников попросту подавлялись в силу принятых традиций, – предположил Механикус. – Но нельзя также забывать, что наследственные свойства одинаково передаются со стороны обоих родителей, но их проявление это дело случая. Ваши племянники, видимо пошли в своего отца, а вы – истинный сын своей матушки, но не копия, а скорее отражение, противоположность.

– А Василь? Внешне он больше на отца нашего похож, на Михала-охотника. Но во всём остальном боец и непоседа почище Ларни и дочки её, нашей племянницы – Лесы.

– Возможно, это как раз то самое исключение из правил, которое изредка встречается у людей. Правда, в обычных семьях, это чаще бывает девочка, которая предпочитает оружие куклам, но ваша семья, как раз необычная, так что…

– Простите, мастер Механикус, что прерываю, но впереди что-то есть. – Сказал Руфус, вглядываясь в горизонт.

В автомобилях тоже заметили что-то прямо по курсу, и колонна встала. Люди мгновенно протрезвели, посерьёзнели, притихли. На свет явились бинокли и зрительные трубки. Все так пристально всматривались в нечто, напоминающее гору, находившуюся где-то в отдалении, что никто не заметил того, что происходит рядом.

– Смотрите! – вдруг вскричала Гюрза. – Монстры!

И действительно, монстры теперь вели себя по-другому. Они уже не шли сплошным потоком по прямой, как стрела, дороге, а топтались на месте, словно в нерешительности. Вид у них при этом был такой, словно они никак не могли понять, куда это они попали, и что им следует делать дальше.

Вдруг они заметили людей. Все головы тут же повернулись к свадебному поезду, и на колонну из трёх машин и одной повозки уставились сотни глаз. Тишина повисла над замершей колонной. Люди смотрели на чудовищ, чудовища смотрели на людей, и никто пока не двигался. Пока…

Глава 149. И что люди маются?

– Но ведь это я убил их! Я виноват в гибели людей!

На Шарля было жалко смотреть. Вот уже несколько дней он занимался самобичеванием и основательно извёл своих спутников.

– Ты не можешь себя винить за то, что потолок там оказался таким непрочным, – в который раз говорил Василь. – Ты всего лишь влез на холм…

– Ага, тут-то он и провалился!

– Ну и что? Ты же не мог пролезть внутрь. Что ты ещё мог сделать?

– Надо было разобрать потолок потихоньку.

– Если бы ты разобрал его потихоньку, в драке погибло бы больше народа, чем тогда под камнями. Утешься тем, что не пострадал никто из хороших ребят. Придавило только плохих.

– Но ведь сказано – «Не судите, да не судимы будете!» Плохие, они ведь тоже люди…

– Шарль! – сказала Леса, подходя к спорящим. – Глыба, которая тогда сорвалась с потолка, тяжело ранила атамана, а это спасло жизнь Рароку, которого тот собирался ударить исподтишка. Я простила лже-Золаса за всё то зло, что он мне сделал, но всё же я предпочитаю видеть его среди мёртвых, а того, кого люблю, среди живых. Надеюсь, ты ничего не имеешь против этого?

– Да, но…

– Шарль, я тоже тогда убила человека. Убила из мести, нарушив тем самым законы того, кого почитаю. Я также несу на себе долю вины за всех кто погиб тогда, правых и неправых. Это мой крест, и мне нести его до тех пор, пока с меня его не снимет тот, кто единственный имеет право судить людские поступки. Инци слышал твоё раскаяние, и я уверена, что он простит тебя. А теперь, давай постараемся добрыми делами загладить и искупить свои грехи вольные и невольные.

Шарль что-то ещё поскулил, но в итоге кивнул головой и принялся собирать поваленные бурей деревья для вечернего костра.