Расёмон – ворота смерти

Когда Тора ушел, Акитада сел за стол, грустно разглядывая оставшиеся от праздника полуувядшие, полуосыпавшиеся розочки, стоявшие в винной чарке с водой. Должно быть, Тора прав. Мужчина не может проводить жизнь в одиночестве, если, конечно, он не монах и не отшельник, но к созерцательности такого рода у Акитады уж точно не лежала душа. Что там сказал Сато? Спросил, есть ли у него личная жизнь. Акитада закрыл глаза и представил себе Тамако в праздничном наряде. Какая она красивая! Стройная фигура, изящные плечи и такая соблазнительная нежная шейка, особенно когда она поворачивает голову. Воспоминание об этой белой шейке и маленьком розовом ушке, чуть прикрытом черным шелком волос, пришло к нему как эротическое видение, и он, устыдившись, одернул себя. Неужели шашни Торы с какой-то проституткой пробудили у него желание физической близости с молодой женщиной, которую он всегда считал сестрой? Акитада придвинул к себе студенческие сочинения.

Он уже прочел половину, когда пришел Хирата. Старый профессор посетовал, что не может найти Оэ.

— Ты говорил с Исикавой? — спросил он.

— Нет. Мне сказали, он ушел рано утром. Сегодня праздник, и Исикава мог отправиться в гости. — Акитада чувствовал себя неуютно в обществе Хираты и с трудом заставлял себя поддержать беседу. — Как прошла оставшаяся часть конкурса?

— Я досмотрел до конца только само состязание. Говорят, праздник продолжался до ночи, и гонки были на лодках, и экспромты в честь луны. Кстати, Фудзивара выиграл еще один приз — в любовной лирике — и был объявлен лауреатом года. Вот Оэ рассвирепеет, когда узнает! Ведь он ждал этих почестей долгие годы. Наверняка теперь опротестует результаты, сославшись на то, что Фудзивара насильно увел его, не дав выступить в других видах программы.

Акитада ухмыльнулся:

— А по-моему, он так опозорился, что долго теперь не покажется на людях.

Хирата кивнул.

— Кроме того, есть еще вопрос прошлогодних экзаменов. Оэ теперь нельзя доверять, и в будущем нам придется присматривать за ним. Я хорошо подумал об этом. По-моему, нам все-таки стоит устроить Оэ и Исикаве очную ставку. Нам известно достаточно. Мы потребуем, чтобы Исикава прекратил шантаж, а Оэ отказался от участия в судействе на предстоящих экзаменах. Вряд ли это сильно напугает их, но ведь того, что произошло прошлой весной, уже не исправишь. Что сделано, то сделано, и мы не можем вернуть к жизни бедного юношу, покончившего с собой. К тому же пересмотр результатов прошлогодних экзаменов обязательно нанесет урон репутации университета. — Хирата с тревогой посмотрел на Акитаду.

Шантаж порождает шантаж, подумал Акитада, а вслух сказал:

— Конечно. Поступайте как знаете.

Они помолчали. Растерянный Хирата ждал, кусая губы. Его удивляло и беспокоило, почему Акитада не выказывает интереса. Он хотел возобновить разговор, когда в комнату влетел Тора.

— Ни за что не отгадаете, что сейчас произошло! — вскричал он с порога. — Полиция арестовала одного из студентов за убийство!

— Не может быть! — воскликнул Хирата. — И кто же это?

— Кролик. — Тора многозначительно посмотрел на Акитаду. — Помните, я говорил вам о нем? Тот самый, что подрался с другим студентом на кухне. — Тора ощупал свой пояс и извлек из-под него скомканный листок бумаги. — Вот, пожалуйста. — Он протянул листок хозяину. — Это он вам написал.

Акитада разгладил записку, совсем коротенькую и извещавшую о том, что ее автор ни в чем не виновен, просит Акитаду о помощи и готов заплатить за нее. Внизу стояла подпись: Нагаи Хироси. Акитада передал записку Хирате.

— Бедный парнишка! — вскричал потрясенный Хирата. — Такой смешной, неуклюжий! Да кто же поверит, что он мог совершить убийство?! Должно быть, здесь какая-то ошибка.

Акитаде вспомнилась вчерашняя мимолетная встреча у ворот, и он подумал, что никакой ошибки нет.

— А что там с этой дракой? — спросил он. — Ну-ка, напомни мне, Тора.

— Как я понял, другой парень потешался над его любовными шашнями. Только что-то мне не верится. Ну какие могут быть сердечные дела у этого Кролика?! Готов побиться об заклад, что не была эта девчонка его зазнобой. А если была, то, значит, я сам ничего не смыслю в женщинах и согласен отказаться от них навсегда!

— Не хотелось бы приумножать неприятности этого юноши, но я мечтаю, чтобы ты проиграл, — усмехнулся Акитада.

— Я не проиграю. Она была милашка, а он похож на что-то среднее между облезлым кроликом и длинношеим журавлем. Ходит, вытягивая ноги, как птица, уши так и хлопают по ветру, а зубы… вы бы только видели, прямо торчат вперед!.. Поверьте, ни одна нормальная девчонка не станет показываться на людях с таким вот чудом!

— Ты преувеличиваешь, — сказал Акитада, но тотчас же вспомнил слова Сато о незадачливом ухажере Омаки. — Я встретил этого парня вчера у ворот. Он показался мне нездоровым.