Раскадровка (СИ)

Том рефлекторно сжал плечо, хотя удар был несильным и боли не вызвал, отступил в сторону и на всякий случай закрыл перегораживающую проход дверь, отрезая суматоху гримерки от спешки коридора. Мимо навстречу друг другу пробежало двое работников площадки с наушниками на головах и торчащими перед лицами микрофонами; в конце коридора справа, у ряда ярких фотографий гостей передачи былых лет возвышался темный силуэт Сэмюеля Л Джексона, облаченного в длинное черное пальто и низко опущенную на глаза кепи, он разговаривал с зажавшимся между ним и стеной мужчиной, удерживающим в руках два телефона, стопку бумаг и высокий картонный стаканчик со сдвинутой набок крышкой. Слева, сразу рядом с дверью второй гримерки, оказался Грэм Нортон. Он запустил большие пальцы под резинки подтяжек, где те обхватывали плечи, сминая под собой белоснежную рубашку, и едва заметно кивал головой в такт слов своей собеседницы.

Норин Джойс стройной высокой фигурой балансировала на черных шпильках. Кожа обнаженных ног была молочно-бледной и словно отсвечивающей холодным лунным мерцанием, она рельефно обхватывала изгиб подтянутых икр и поблескивала гладкостью острых колен. Платье было узким, плотно прилегающим к округлости выразительных бедер, бескомпромиссно тесно обхватывающим талию, огибающим едва различимую выпуклость груди и обнажающим тонкость ключиц, гибкость шеи и грациозность рук. Глубина темно-зеленого цвета платья оттеняла густые и блестящие локоны каштановых волос, рассыпавшихся по плечам и норовящим сползти на лицо. Профиль был интригующим: прямой лоб, высокие брови, нос с небольшой горбинкой, пухлые губы накрашены насыщенной красной помадой, верхняя губа вздернута и оттого казалась больше нижней; острый подбородок и четко очерченная прямой линией челюсть, резкий угол которой то прятался под волнами волос, то появлялся; между прядей проглядывалась белоснежная мочка уха.

Под тонкой кожей шеи едва различимо двигались мышцы и пульсировала вена, Норин низким бархатистым голосом что-то тихо говорила, подкрепляя свои слова плавными движениями руки. У неё была узкая бледная ладонь и тонкие покрасневшие пальцы с черными прямоугольниками ногтей. Вокруг указательного пальца замкнулась причудливая вязь рельефного золотого кольца.

— Ну… — задумчиво произнес, едва заметно кивая Грэм. — Да, да. Конечно, нет!

Он коротко скосил взгляд в сторону, заметил стоящего рядом с ними Тома и, резко повернувшись в его сторону, расплылся в улыбке.

— Кто тут у нас! Мистер Том Хиддлстон! Как всегда пунктуален и безупречен! Добрый вечер! Рад видеть!

Норин Джойс коротко хохотнула этой реакции телеведущего и обернулась к Тому. На него взглянули два больших карих глаза, в которых отсвечивали яркие янтарные вкрапления и плескался веселый, околдовывающий блеск.

— Норин, знакомься, это Том Хиддлстон, — торопливо, глотая половину звуков, затараторил Грэм Нортон. — Том, это Норин Джойс.

— Добрый вечер, — улыбнулся Том и протянул ей навстречу руку. Она ответила коротким:

— Добрый, — и вложила в предложенную ладонь свои покрасневшие холодные пальцы. Пожатие получилось слабым и невнятным, Норин быстро одернула руку, а затем, не дав Тому опомниться, шагнула к нему и заключила в легком, но теплом объятии.

— Очень — очень! — рада знакомству, — проговорила она ему в ухо, опуская ладони ему на спину. Тома окутал химически-сладкий, цветочно-фруктовый аромат её волос и едва уловимая кисловато-травяная нотка парфюма. Он закрыл глаза, вдыхая этот запах и осторожно обвивая тонкую фигуру Норин руками. На каблуках она была почти с него ростом, казалась очень хрупкой в своей худобе и бледности, но очаровывающей глубиной своих глаз и мягкой хрипотцой голоса.

Норин разомкнула объятия и отступила назад, перехватывая руки Тома и сжимая его пальцы в своих — холодных и решительных.

— Я такой фанат Ваших работ! — сообщила Норин, заглядывая ему прямо в глаза и обезоруживающе искренне улыбаясь. — Особенно фильма «Выживут только любовники». Подсмотрела его на конкурсном показе в Каннах этой весной и сразу влюбилась! С тех пор пересмотрела ещё два раза. В списке моих самых любимых, однозначно.

— Это очень… — сбивчиво и едва слышно пробормотал Том, безотчетно перехватывая руки Норин так, чтобы накрыть её пальцы и согреть в собственных ладонях. — Спасибо…

— Просто феноменальная работа! Режиссура, музыкальное сопровождение, Тильда Суинтон — вне всяких сомнений, непревзойденная.

— Да, да… Она…

— Но Вы — Вы, Том — просто гениальны! Глубина и последовательность Вашего персонажа, тонкость передачи его эмоций, лишенная преувеличенной трагичности меланхоличность, пронзительность и скука его взгляда. А пальцы! Пальцы!

— Спасибо, я…

— В первой сцене, где Вы пьете крохотную порцию крови, Ваша рука, так мягко и так жадно в одночасье сжимающая хрупкий бокал… Я готова пересматривать эти кадры на повторе бесконечное количество раз. Браво!