Раскаяние Бабника (ЛП)

Меня все еще пошатывало от «Бенадрила», но нужно провести последнюю консультацию перед встречей с Лукасом. Даже я знал, что смешивать алкоголь с антигистаминными препаратами плохая идея, но надеялся, что если съем побольше еды, то алкоголь с лекарством не вступят в реакцию.

Кроме того. Остин.

Достаточная причина, чтобы рискнуть, верно?

Покачав головой, я отчеканил результаты измерений медсестре и прочертил линию через центр груди.

— Правая меньше на полсантиметра.

Пациентка посмотрела вниз.

— Думаю, они выглядят нормально.

— Вам виднее, — произнес я скучающим голосом. Храни меня Господь от восемнадцатилетних девочек, которые просят операцию по увеличению груди вместо машин, и чьи родители достаточно богаты, чтобы сделать им такой подарок. Куда катится общество?

— Можете сделать их более упругими? — Были бы деньги...

— Конечно, — выдохнул я, раздраженный, что бесился из-за этого. Обычно я любил свою работу, но обычно я не был под действием «Бенадрила» или грустной одержимости облизывания губ в надежде, что ее вкус все еще хранился на них.

К черту все.

Это из-за нее. Абсолютно все.

Выпивка.

Ночи, проведенные перед подушкой, на которой она спала. С алкоголем на пару.

А потом пьяный удалял сообщения, которые не мог набраться храбрости отправить.

Технически ее вины тут не было – это говорила мне логика, которая также велела отправляться домой. А еще логика говорила, что я сам поставил себя в такую ситуацию, даже если и вина была делом не только моих рук.

Черт, кому-нибудь реально нужно отобрать у меня телефон или хотя бы придумать приложение, которое спасет пьяных глупых бывших бойфрендов от ошибок каждый раз, как они выпьют виски.

— Почти закончили. — Я прокашлялся и назвал еще несколько показателей, а затем снова накрыл бумажной салфеткой торчащую девичью грудь. — Вы – подходящая кандидатура для операции на груди. — Боже, эта фраза мне будет сниться. На самом деле, мне было печально известно, что по ночам я хватался за грудь Остин и выкрикивал параметры, словно она была моей медсестрой.

Да, я больной на всю голову. Остин.

К черту все.

Я всегда возвращаюсь к ней.

Хотя именно так все в жизни и происходит. Поступки всегда ведут к последствиям, которые настигают тебя и кусают за зад. Моей первой ошибкой было привести ее домой в тот вечер.

Вторая? Изменить ей. Нарочно.

— Доктор? — позвала медсестра.

— Простите. — Я изобразил улыбку. — Как я сказал, вы подходите. А теперь, почему бы вам не переодеться, и мы продолжим разговор про саму операцию и оплату.

Мне было скучно. Я злился. Мне было больно.

И винить оставалось лишь себя.

Потому что хрень все это, когда говорят, что случайно изменили. Вы не можете случайно упасть кому-нибудь на лицо. Случайно скинуть всю одежду на пол.

Я точно знал, что делал.

Я все еще помнил запах той спальни.

Аромат шампуня девушки перед поцелуем.

И я до сих пор ощущаю жгучую боль после окончания поцелуя. Потому что полностью уничтожил лучшее, что когда-либо со мной случалось.

Не все бабники одинаковые.

Я сделал именно то, что клялся никогда не делать — после увиденных мною страданий родителей — но я поступил так по правильным причинам. Так что да, некоторые бабники сволочи.

А некоторые... Иногда изменять нормально. Я сделаю это снова.

Если на кону будет ее безопасность.

Я буду делать это каждый гребаный день.

— Доктор Холлоуэй? — Миа постучала в дверь. Я встал и извинился.

Обычно назначение длилось гораздо дольше, но когда пациентами были подростки, они не хотели обсуждать размер или пользоваться медицинской терминологией.

Они хотели больше.

Всегда хотели крупные имплантаты.

И хотели знать, не потеряют ли соски чувствительность. К тому же, они не задавали вопросов, потому что большинство не воспринимали предстоящее как операцию.

Поэтому я вышел за дверь.

Головная боль пульсировала в висках, я быстро собрал шмотки, чтобы встретиться с Лукасом.

— Ты опоздал. — Лукас сделал длинный глоток пива и посмотрел на меня поверх стакана. — Тридцать одна минута и десять секунд, но кому, черт побери, вздумается это считать? Я уже подумывал встать.

— Извини, — прохрипел я и махнул официантке. — На дорогах пробки, и я...

Меня накрыла волна смущения. Я что? Проверял заднее сиденье на случай, что кто-то спрятался в машине? Иррациональный страх номер два. Или проверял, чтобы ничего не упало с козырька? Иррациональный страх номер три. Или — и это самое интересное — проверял дважды, потому что до сих пор не уверен, что действительно не увидел ничего на коже заднего сиденья.

Я собирался убить Остин.

Список, написанный Эвери, был длинным. Обширным.

Я битый час изучал его и пришел к заключению, что обречен жить в постоянном состоянии паранойи до тех пор, пока Остин не будет удовлетворена.

Так что, по сути, просто ждал, пока чертик не выскочит из табакерки. Весь остаток моей жалкой жизни.

А пока буду проводить по несколько операций в неделю.

— Я... — я прокашлялся, — просто проверил пару вещей в машине.

— О, опять что-то случилось? — с любопытством поинтересовался Лукас.

— Можно и так сказать, — быстро произнес я и сменил тему. — Ну, как Эвери?