Раскаты Грома

— А значит, нам всем надо быть в строю, сиять парадной формой на образцовом плацу, самом лучшем в военном округе! За оставшееся до приезда этого проверяющего хрена время, мы должны сделать плац таким, чтобы наша войсковая часть вошла в учебники! — прапорщик с каждым словом усиливал иронию, подчёркивая её своей живой мимикой и жестами. — Чтоб комбриг вошёл на КПП и ослеп на хер от чистоты пола! Чтобы упал в помутневшем своём сознании на «кэпэпэшный» турникет и тут же обоссался от гладкости и лёгкости вращения этой херовины на подшипниках. Чтоб слетел с неё на асфальт перед казармой и начал исступлённо лобзать сие произведение искусства из битума и камня!

Захохотавший рассказчик, наконец, выдал всё, что накопилось у него в душе во время недавнего ночного собрания в штабе полка.

Дежурный снова задрал кепку на затылок, усердно растирая пальцами лоб:

— Сука! Не было печали, мать его!

Раздался щелчок кнопки под звуки забурлившего кипятка. Раздосадованный младший сержант поднялся, снял чайник. Кипяток зажурчал по стенкам однотонных зелёных кружек.

Антохин шустро убрал ворох бумаг с клавиатуры, освободив перед собой место для зелёной посудины. Он положил блокнот нужной страницей вверх чуть в стороне.

— Слав, а где тут сахар, не знаешь?

— В столе, вроде, — ответил Багаев, осторожно ставя наполненную до краёв кружку у блокнота.

— Так… — прапорщик выдвигал ящики стола один за другим, пока не нашёл красную коробочку с сыпучими белыми кубиками, положил её перед монитором.

Младший сержант закинул парочку «сахарин» в свою кружку и, не сдержав негодования от услышанного, выпалил:

— Да гори оно всё! Подписан ведь отпуск! Это ведь бумага со штампом!

— Отменят, Слав, — спокойным, уставшим голосом ответил Антохин. — Я двенадцать лет уже тут. Если командиру полка что-то влезло в голову, то полк это исполняет. Если же это касается командирского продвижения по службе, хоть чуть‑чуть, то тем более исполним! Причём это у них у всех такая черта была. При мне уже пять командиров полка сменилось.

— И что, опять шевроны‑погоны по линейке выправлять? — спросил, подув на горячий напиток, дежурный.

— Родина прикажет — танк остановишь, а прикажет шить — клуб кройки и шитья возглавишь, — хохотнул, размешивая ложкой сахар, Антохин. Он откинулся на спинку кресла, продолжая гонять заварочный пакетик по дну кружки. Чай становился всё темнее и темнее. Багаев нахмурился и замолчал.

Прапорщик попытался приободрить молодого сержанта:

— Слав, я тоже в этой упряжке. Утром жене нужно объяснить, что билеты на самолёт мы сдаём, потому что кто-то захотел устроить цирк.

Из‑за двери донёсся голос дневального:

— Дежурный по роте, на выход!

— Чё там? — пробубнил себе под нос младший сержант, поставив кружку на стол и направляясь в коридор.

«А ведь обещал Тане, что в этот раз будет море», — с грустью подумал Антохин, собирая разбросанные по столу шариковые ручки и карандаши‑обломки в органайзер. — «Так. Надо будет сгонять за коричневой краской, а то у Михалыча на складе только белая с синей остались. Ещё валик прикупить, хотя нет — пару кистей хватит. Наведу порядок в своей кладовой, пока этот хрен не при…».

— Товарищ прапорщик, сбор объявили! — в дверь заглянул Багаев. — Я к дежурному по части получать ключи от «оружейки». Сигнал «Лавина»!

— Чего? Какая «Лавина»? У нас нет такого сигнала! — Антохин вскочил из‑за стола. Он поспешил к телефону дневального, захватив по пути со стеллажа папку «Боевой расчёт». Выйдя из кабинета, прапорщик бросил взгляд на панель над входной дверью в расположение роты: пластмассовый квадратный триколор горел верхней зелёной строкой: «Сбор», и нижней красной: «Боевая тревога», оставив в покое жёлтую полосу посередине со словом «Тревога» на ней.

— Ключи получай! — бросил ответственный за роту «затормозившему» дежурному. Багаев дёрнул затвор, распахнул дверь и, крикнув солдату у телефона: «Буди наряд!», убежал с третьего этажа по лестнице вниз. Солдатик в обвисшей форме исчез в темноте на «взлётке». Антохин в этот момент набирал номер дежурного по части. Протяжный гудок сменился щелчком поднимаемой трубки и из динамика донёсся низкий голос:

— Дежурный по части капитан Морозов слушает.

— Товарищ капитан, это прапорщик Антохин, разрешите уточнить: по какому сигналу сбор? — он неуклюже перелистывал левой рукой страницы «Боевого расчёта» с названиями разных сигналов и схемами, списками, предписаниями под ними.

Заспанные глаза двух дневальных, одевающихся на ходу, плетущихся по линолеумной полосе, сморщились от света потолочных ламп, висящих над «бетонкой». Разбудивший их боец уже спешил обратно на пост, к «оружейке».

— Ты не первый, — донеслось из трубки телефона. — С командного пункта бригады пришёл сигнал «Лавина». Да, у нас нет такого! Командир полка отдал приказ: амуницию — по «Сирене», а порядок действий — по «Вулкану». Как понял?

На этаж вбежал запыхавшийся Багаев, держа в руке опечатанную металлическую колбу, похожую на карманный фонарик.

— Принял! — Антохин положил трубку на место, папка осталась открытой на сигнале «Вулкан». — Дневальный! Рота, сбор!