Раскаты Грома

Сержант Седов заполнял журналы осмотра территорий, книги инструктажа и дежурства. Листы в клеточку уже рябили в его глазах, но военный регламент оставался непреклонным. Ночной дождь закончился, и в воздухе повис приятный запах свежести, идущий с улицы. Багровый берет скрывал аккуратно стриженые волосы военного. Их длина была чуть ближе к средней по армейским меркам. Небольшой автомат лежал на металлическом столе с телескопическими ножками: наспех сооружённый оповестительный пост, связывающий собой несколько боевых позиций стрелковых расчётов на небольшом участке Сил Сдерживания, стал местом несения службы «Старшего по заслону». С прибытием «Раската» в этот наряд сутками напролёт стали заступать бойцы полковника Громова. В небольшом помещении бокса, похожего на укороченный транспортный контейнер, пол был из нескольких листов фанеры. Почти по центру комнаты стоял раскладной стол «Старшего» с предметами армейской отчетности и телефоном, провод от которого уходил на улицу. Чёрный кабель покидал бокс через узкую дверь — впопыхах прокинутая линия являлась единственной связью заслона со штабом. Над столом в стене бокса было квадратное окно размерами метр на метр со стеклом, армированным проволочной сеткой. Недалеко от складного стола «Старшего», слева у стены располагался небольшой обогреватель, но он сейчас не работал. Это обстоятельство никого не расстраивало, потому, как летние ночи в этом году оказались весьма тёплыми. Справа от дежурного на ящике с сигнальными ракетами сидел рядовой. Он сжимал свой автомат коленями. Упорно делая вид, что чистит шомполом ствол, солдат качался из стороны в сторону, пытаясь оставлять открытым хотя бы один глаз. Седов широко зевнул, посмотрел на наручные часы: «Скоро должна прийти смена от мотострелков. Ещё четыре часа и меня самого тоже заменят», — подумал он, предвкушая предстоящий короткий сон. Его серые глаза на пару секунд заискрились радостью от таких приятных мыслей, но затем тонкие пшеничные брови снова съехались на узкой переносице: «Я чё, не заполнял его?» На открытой странице журнала пожарной безопасности не было записи об отсутствии пожаров на посту уже целых три часа.

Зазвонил телефон.

— Пост-48, — ответил в чёрную трубку сержант.

— Статус 5! — отчеканили на другом конце.

— Статус 0–5!

— Принял! Смена уже пришла?

— Никак нет, ещё не были.

— Принял.

Парень вернул трубку на место. Почесав костяшкой указательного пальца округлый нос, Седов вернулся к разлинованным страницам.

Рядовой позади него перестал качаться: рука остановилась в нижнем положении. Вторая еле-еле одним пальцем ещё держалась за ремень автомата. Опершись шлемом на стенку бокса, солдат заснул, не сумев воспрепятствовать дрёме.

Сержант нажал на кнопку портативной рации, висевшей у него на лямке бронежилета:

— «Крот‑1» — «Ограде», начать расчёт!

На пару секунд повисла тишина, затем из динамика затрещало:

— «Крот 1‑2», 0–5!

Спустя десять секунд похожим голосом ответил следующий:

— «Крот 1–3», 0–5!

Затем ещё:

— «Крот 1–4», 0–5!

И немного опоздав, еле различимым басом:

— «Крот 1–5», 0–5!

Седов выжидающе смотрел в темноту за окном, разглядеть там он ничего и не пытался. К столешнице была прикручена небольшая настольная лампа, работающая на литиевых батареях, но её мощности хватало, чтобы глаза не могли приспособиться к ночи.

Из динамика рации протрещало:

— «Крот 1–6», 0–5!

Сержант ответил по настроенному каналу:

— «Крот‑1», расчёт окончен!

«Когда выходной будет, я его весь продрыхну!» — сержант увидел, как тонкие линии фиолетовых клеток на бумаге немного «провернулись» на месте. Частое моргание отогнало это наваждение.

С улицы из-за приоткрытой двери стал слышен приближающийся кашель. Рядовой, притихший на ящике у стены, тихо сопел.

«Мля, он чё, опять заснул?» — подумал сержант в тот момент, когда дверь открылась на полную ширину, и на фанеру ступил человек в зелёном камуфляже с вкраплениями красных пятен.

«Старший» вскочил:

— Товарищ полковник, за время моего дежурства…

Спящий боец издал что-то среднее между хрюканьем и криком «Мля!», выронил автомат и шомпол из рук, открыв глаза, резко начал вставать, но спросонья потерял равновесие и плюхнулся обратно, задом на деревянный ящик.

— Погоди, погоди, — Громов остановил доклад сержанта. — Чё ты так разорался? Не видишь: товарищ в каком состоянии?

Командир «Раската» спокойно подошёл к ящикам и стал медленно отводить к стене съехавшую у рядового на лоб каску так, чтобы тот показал ему, наконец, своё лицо. Ноздри сержанта раздулись от волнения: «Попал!» — пронеслось у него в голове. В этот момент он не ощущал свою руку, которую продолжал держать «под козырёк».

Заспанный пехотинец пытался что-то сказать:

— Виноват, товарищ пол…

— Шшшш! — Громов прислонил указательный палец к своим губам, а когда солдат перестал пытаться испускать звуки, продолжил размеренным голосом. — Фамилия?

— Никитин, — рядовой покраснел.

— Устал, наверно, Никитин?

И без того глубоко посаженные глаза паренька пытались спрятаться поглубже в череп. Громов рассматривал пристыженную рожу рядового: