Расклад мадам Ленорман(СИ)

Он уставился прямо перед собой и несколько минут находился в полной прострации. Мысли в его голове крутились волчком, а сам он оставался неподвижным.

-Эй, ты, какого черта встал? - Хамоватый здоровяк с рыжей бородой подтолкнул его и журналист обернулся.

-Ну, что вылупился?! - Грозно, с провокацией спросил рыжебородый.

Макмайер только улыбнулся и хлопнул мужчину по плечу.

-Конечно! Я же мог сразу понять!

Рыжебородый опешил от такой реакции и с широко раскрытыми бледно-голубыми глазами смотрел на своего собеседника. Макмайер улыбался как дурак и не обращал внимания на грозный, но удивленный вид.

Он вылетел на проезжую часть и остановил такси. Рыжебородый хотел схватить его за руку и хорошенько огреть своим кулаком-кувалдой, но не успел он и дернуться, как Макмайер уже мчался в машине.

Если бы мог, журналист готов был толкать такси вперед, лишь бы оно быстрее ехало. Водитель и так объезжал все возможные пробки, видя нетерпение своего пассажира. Когда машина подъехала у нужному дому он чуть ли не забыл расплатиться, но заблокированная дверь, видимо, уже наученного таксиста, сталкивавшегося с такими клиентами, или просто с теми, кто не желал платить, не дала ему выйти.

-Сначала деньги, мистер! - Водитель потер пальцами перед носом пассажира и мужчина хлопнул себя по коленям.

-Конечно! Извините, я просто очень спешу. - Он достал бумажник, отдал таксисту пару двадцатидолларовых банкнот и выбежал, не забрав сдачу.

Свет в интересующих его окнах горел, хоть и тускло и мужчина облегченно вздохнул. Значит, торопился не зря.

Он поднялся на этаж пешком, из-за сломавшегося в неподходящий момент лифта и увидел приоткрытую дверь.

-Мелисса?

Ворох одежды и обуви, грязные следы на полу, запах прогорклого масла - от всего этого Макмайер поморщился. Он тихо ступал по скрипучим полам старого дома, где ремонт делали в последний раз еще при Рейгане, а уборку при Клинтоне. Он видел, что тусклый свет, который он заметил с улицы, лился из спальни и, с осторожностью медвежатника, приоткрыл дверь. На кровати лежал голый мужчина, прикрытый лишь у ног, скомканным одеялом.

-Бруклин?! - Воскликнул журналист.

Мужчина соскочил с кровати, не до конца осознавая происходящее и, протирая глаза, уставился на гостя.

-Ты кто?! - Удивился он.

Макмайер кинул в Бруклина его же брюки и сурово спросил:

-Где Мелисса?

Парень осмотрелся.

-Ее нет? - Пробормотал он, натягивая штаны.

Макмайер что-то фыркнул и кинул парню толстовку.

Бруклин посмотрел на нее и нахмурился.

-Это ее. Она в ней притащилась.

Макмайер поморщился.

-Ты не знаешь, где она? - Переспросил он.

Бруклин взъерошил волосы и снова сел на кровать.

-А что похоже, чтобы я знал?

Журналиста стало раздражать безразличие и вялость парня, к тому же он понимал, что зря торопился.

-Ты провел с ней эту ночь?

Бруклин поднял на него красные, еще отекшие ото сна глаза и нахмурился.

-А ты, собственно, кто?

Макмайер брезгливо дернулся, будто само произношение его имени в этом помещении было для него чем-то противоестественным.

-Поедем, поговорим. Я все объясню.

***

-Ты говорила с Макмайером?!

Марлини подумал, что на почве долгой работы у него слуховые галлюцинации. Больше всего он не понимал, когда Кетрин успела это сделать.

-У меня свои методы. - Ернически ответила женщина. - Вы собираетесь их вычислять или все же узнаете, что сказал мне журналист?

Марлини сощурился.

-Он только говорил?

Сарказм не просто сквозил в его голосе, а обдавал холодом. Кетрин подняла на Питера суровый, презренный взгляд и вздохнула.

-То что он делал, касается только меня и его, а вот...

-А как же Уильям?! - Перебил ее Марлини. - Или ты опять вспомнила свое прошлое? Тебе ведь не впервой крутить сразу двумя?!

Оливер готов был руку себе отсечь, лишь бы Питер заткнулся. Его последними слова были не просто ядовитыми, они смертельно ранили в самую больную точку. И еще мучительнее было то, что Питер знал, куда бить. В правду говорят: убить можно одним только словом, главное знать, куда ударить.

Кетрин показалось, что земля из-под ног. Она отшатнулась и закрыла глаза лишь на секунду. Лицо Майкла всплыло в ее памяти. Его лицо, когда сказала, что уходит и любит другого. Несколько недель в Академии и долгие месяцы после промелькнули за секунду.

Марлини уже сотню раз успел пожалеть, что вообще когда-то научился говорить. Сейчас он смотрел на одеревенелую фигуру Кетрин и понимал, что те нити, о которых говорил ему Оливер, оборвались. Вернее, тот человек, от которого зависело натяжение этих нитей, Кетрин, отпустила их.

Она снова открыла глаза и посмотрела на Питера. Ее ледяные глаза были абсолютно пустыми. Никогда она еще не смотрела на него так. Равнодушно. Марлини знал, что равнодушие и было концом. Точкой, за которой ничего - просто пропасть, в которую он сам же себя и вогнал.

-Кетрин... - Он попытался что-то сказать, но издавал только хрип.