Раскол

Затем она плотнее задернула занавески, погасила свет и, щелкнув какой-то кнопкой, включила проектор. У Ари было ощущение, что он впервые оказался в кино. Прошлое Хьединсфьордюра ожило на импровизированном экране во всем своем очаровании. В свете проектора была заметна каждая неровность, каждая трещинка на стене, но это нисколько не умаляло прелести такого необычного киносеанса. Действо сопровождалось тихим стрекотом, который издавал проектор.

– Звука, я так понимаю, нет, – полувопросительно сказал Ари.

Делия усмехнулась:

– На таких пленках звуковых дорожек не было. Я иногда записывала то, что мне нравилось, концерты например, на магнитную ленту, а потом показывала фильмы в сопровождении магнитофона. Но в Хьединсфьордюре я ничего не записывала.

Ари кивнул, чувствуя легкое разочарование.

От пейзажа, открывшегося его глазам, захватывало дух: фьорд утопал в пушистом рождественском снегу, зрелище было почти нереальным, будто Ари очутился в каком-то незнакомом сказочном мире. Видимо, первую часть фильма Делия снимала с перевала Хестскард: ни туннелей, ни машин – только неоглядная белая даль и покрытые снегом горные склоны. В следующем кадре появился дом, а рядом с ним – женщина, устремившая взгляд на фьорд.

– Это Йоурюнн? – оживился Ари.

– Точно. Видите, какая задумчивая – застыла на месте, словно изваяние. Все это время я не выключала камеру, и она меня далеко не сразу заметила.

Как бы Ари хотелось спросить ее: о чем же ты думаешь, Йоурюнн?

Внезапно Йоурюнн, словно услышав его вопрос, повернулась и посмотрела прямо в объектив – через годы и десятилетия, за чертой, отделяющей жизнь от смерти, она глядела на Ари глаза в глаза.

Он узнал ее сразу: те же самые короткие темные волосы, что и на фотографии, и даже почти такая же одежда – куртка поверх толстого шерстяного свитера. Единственное отличие было в том, что на кинопленке она улыбалась, в то время как на снимке выглядела подавленной. «Она улыбается мне», – подумал Ари. По какому-то странному наитию у него вдруг возникла уверенность, что Йоурюнн пытается передать ему какое-то сообщение или, скорее даже, поручить задание. Ей хочется, чтобы он спустя все эти годы разгадал тайну ее смерти.

– Дом выглядит очень внушительно, – проговорил он, чтобы перевести собственные мысли в иное русло. – Сейчас таких днем с огнем не сыскать.

– На него сошла снежная лавина, – заметила Делия. – Несколько лет спустя после того, как там уже вообще никого не осталось. Ну как там можно было что-то строить – так близко к горе? Сейчас бы это и в голову никому не пришло – это же своей жизнью рисковать.

Кадры, которые теперь сменяли друг друга на стене, были сняты с другого ракурса – кинокамера Делии запечатлела великолепную лагуну и раскинувшееся за ней море. Вода, берега фьорда и линия горизонта сливались в одно целое. Этот удивительный момент, запечатленный на пленке пятьдесят пять лет тому назад, вновь воплотился в настоящем, а потом исчез в небытии, стоило девушке направить камеру в другом направлении.

Делия – та Делия, что снимала эти кадры в 1956 году, – медленно поворачивалась кругом, чтобы в объектив попали возвышающиеся с восточной стороны припорошенные склоны, а потом в кадре снова появилась заснеженная долина с громоздящимися над ней горами. Внезапно движение прекратилось, потому что перед камерой возник человек.

Ари как током ударило.

Тот самый парень!

Этот загадочный персонаж, живее всех живых, материализовался на кухонной стене обитого листовым железом дома в Сиглуфьордюре!

Ари почувствовал, как у него по спине стекает холодный пот.

На юноше было пальто, а на лоб надвинута шапка, но Ари сразу его узнал: на его лице было то же невинное выражение, что и на фотографии.

Он появился в кадре всего на несколько мгновений, потому что объектив камеры сместился к дому, в котором жила семья Хьединна. Дом стоял к западу от лагуны, недалеко от того места, с которого Делия делала свои кинозарисовки.

В следующий момент мелькнуло какое-то движение – и на пороге дома возник мужчина. Камера смотрела прямо на него. Мужчина помахал рукой и, видимо, что-то прокричал, обращаясь к Делии или таинственному пареньку. После чего камера сместилась в сторону – и на экране вновь появилась лагуна.

– Видели Гвюдмюндюра? – спросила Делия под едва слышное пощелкивание проектора.

Ари вздрогнул и вновь перенесся из морозного фьорда в теплую кухню.

– Он окликнул того парня. А я, как видите, продолжала снимать – но недолго. Там такие сугробы навалило, что, если бы не снегоступы, я бы и шагу, наверно, не могла сделать. – После короткой паузы Делия добавила: – Тяжелый у него был характер.

– У кого? У Гвюдмюндюра?

– Да, помню его с тех времен, как он тут жил. Своенравный был человек, чванливый. Хотел, чтобы всегда все было, как он того хочет.

– Он был опасен? – спросил Ари неуверенно.

– Опасен? – Делия задумалась. – Ну, вряд ли так можно выразиться. Обижать он никого не обижал – во всяком случае, рук не распускал, насколько мне известно. Но вот конфликтовать с ним я бы уж точно не осмелилась.