Раскол

– Почти, – улыбнулся Ари.

– Прекрасно. Значит, завтра нас ждет приятный вечер вне дома. – Приблизив губы к самому его уху, она нежно прошептала: – Ну а сегодня мы проведем приятный вечер здесь.

38

Исрун вновь и вновь пыталась дозвониться до Ари, но безуспешно. Ей не терпелось сообщить ему новость, и после третьей неудачной попытки она отправила Ари эсэмэс: «ПОЗВОНИТЕ МНЕ».

Человека, который сообщил, что знает парня на фотографии, звали Торвальдюр, и теперь у Исрун был его номер телефона. Ее так и подмывало позвонить ему и удовлетворить свое любопытство, но она сдерживала себя. Это все-таки дело Ари, так что в первую очередь Исрун следовало поставить в известность его, чтобы он сам принял решение о том, кому из них лучше поговорить с Торвальдюром. На данном этапе, как полагала Исрун, уже не было большой разницы, состоится ли этот разговор в тот же вечер или на следующий день.

Орри поставил фильм на паузу, когда Исрун по старой привычке вышла в свою бывшую спальню, чтобы ответить на звонок. Завершив его, она вернулась в гостиную.

Отец уже успел перебраться с дивана в свое любимое кресло и теперь сидел, а вернее, лежал в нем, мирно посапывая. Исрун улыбнулась: нужды будить отца не было, фильм мог и подождать. Глядя на Орри, она ощутила волну нежности: какой же у нее замечательный папа! Добрый и всегда готовый помочь. Тут она внезапно подумала об Эмиле, который в результате ужасного происшествия в один миг потерял свою любимую девушку. Как бы повела себя в таких обстоятельствах она сама? Как отреагировала бы она, если бы кто-нибудь на исходе дня постучал в дверь и ударил бейсбольной битой ее отца? Исрун будто током ударило при одной только мысли, что такое возможно. Она почувствовала, как в ней закипает ярость. Окажись она в такой ситуации, захотела бы она отомстить и насколько далеко готова была бы зайти? Так же далеко, как Эмиль? Есть ли точный ответ на этот вопрос? Можно ли вообще поставить себя на место человека, весь мир которого в одночасье развалился на куски? В телефонной беседе Исрун поздравила своего знакомого из полиции с арестом Эмиля: его поступок, разумеется, непростителен, но не слишком ли это просто – осуждать других с высоты собственной добродетели? Может, это очередное проявление ее излишней категоричности? Как бы то ни было, в глубине души Исрун осознавала, что ей легко понять чувства, обуревавшие Эмиля. Ему удалось в полной мере рассчитаться со Снорри Этлертссоном, а похищение ребенка наверняка оказало на Роберта такое воздействие, от которого ему еще долго придется отходить.

Полиция разослала пресс-релиз об обыске в доме Эмиля и о его предполагаемой причастности к убийству Снорри за полчаса до начала вечерних новостей. Исрун на скорую руку подготовила краткое его изложение, которое успела выдать в эфир.

С большим трудом она удержалась от того, чтобы не сообщить сенсационную новость о том, что Эмиль был уверен в причастности Снорри к нападению на Бильгью. Однако Исрун пообещала своему осведомителю не делать этого до следующего утра и нарушить обещание не посмела. Иначе его доверие было бы утеряно навсегда, и никакая новость – даже такая информационная бомба – того не стоила. Хотя соблазн, что и говорить, был велик.

Так или иначе, Исрун удалось добиться у премьер-министра эксклюзивного интервью, которое должно было состояться в тот же день, когда связь между нападением на невесту Эмиля и наездом на Снорри станет достоянием гласности. Вообще-то, темой интервью были заявлены изменения в кабинете министров, но вдруг у Исрун появится возможность для маневра?

Она потихоньку выскользнула в прихожую и, открыв дверь, дошла до своего красного драндулета, чтобы взять пакет, который получила от Никюлауса. Почему бы в ожидании звонка от Ари не потратить время с пользой и не ознакомиться поподробнее с его содержимым?

Вернувшись в спальню, Исрун затворила за собой дверь. Ее кровать стояла на прежнем месте, хотя комната теперь использовалась в качестве гостевой, а также хранилища для книг, которые больше негде было складывать.

Исрун было немного неловко перебирать бумаги умершего человека, с которым она даже не была знакома. Ей казалось, что она сует нос не в свое дело – будто подглядывает в замочную скважину. Банковские книжки она сразу отложила в сторону – из них вряд ли что можно почерпнуть. Больший интерес представляли письма. Только одно из них было написано Гвюдмюндюром – то самое, на которое обратил ее внимание Никюлаус. Основную часть писем Мариус, судя по всему, получал от своего друга, который проживал где-то в Вестфирдире и редко посещал столицу. Сквозь строчки проступало теплое отношение пишущего к своему адресату, а также искреннее беспокойство об их с Йоурюнн материальном благополучии.

«Я положил в конверт несколько крон, – говорилось в одном из писем, – чтобы вам полегче пережить зиму. Вернешь, когда будет возможность».