Раскол

– Моя догадка состоит в том, что смерть Йоурюнн связана с обстоятельствами, которые в те времена считались весьма постыдными, да и в наши дни есть еще люди, которые воспринимают это неоднозначно. Но вернемся к началу. Это примерно 1950 год.

– Когда у Йоурюнн и Мариуса родился мальчик? – спросил Хьединн.

– Совершенно верно. Все указывает на то, что у них родился сын. Сейчас ему за шестьдесят – если он, конечно, еще жив. Выяснить, как сложилась его судьба, мне так и не удалось. В то время Йоурюнн и Мариусу было лет по двадцать. Как я понимаю, Никюлаус, брат Мариуса, настоятельно советовал им отдать ребенка на усыновление. Мариус сидел без работы, так что средств на содержание сына у них просто не было.

– Любопытно, – заметила Делия. – Хьединн, тебе надо бы найти того человека.

Хьединн опять что-то пробормотал себе под нос.

– Мариус, как утверждают люди, его знавшие, был человеком, легко подпадающим под чужое влияние и даже незрелым, – продолжал Ари. – Возможно, в то время он не был готов к отцовству, и это отчасти объясняет то, что произошло в дальнейшем, – сказал Ари и умолк.

– Примерно такое впечатление о дяде Мариусе осталось и у меня, – произнес Хьединн, его тихий голос заглушали завывания ветра за окном. – Человек он был добродушный, но слабохарактерный. Говорил мало и предпочитал держаться в тени. Я думал, что он изменился, потеряв жену, но, возможно, он таким и остался. Люди не сильно меняются с возрастом.

– Тут ты прав, – вмешалась Делия. – Мне до сих пор кажется, что мне двадцать лет. Ничего не поменялось, кроме отражения в зеркале. – Эти слова несколько разрядили обстановку.

Ари заговорил вновь:

– Интересно сопоставить портрет Мариуса с образом его свояка Гвюдмюндюра. Многие считают, что Гвюдмюндюр был полной противоположностью Мариуса: сильный духом, решительный, настойчивый.

– Абсолютно верно. Отец не умел гнуть спину и всегда добивался того, чего хотел. Своего никому не уступал, – не без гордости заметил Хьединн.

– Вот-вот, – подтвердил Ари. – Но в то же время ему была не чужда и определенная чувствительность, которая, по правде говоря, не совсем сочетается с тем образом Гвюдмюндюра, что сложился у меня.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил Хьединн.

– Я имею в виду, что он был необычайно заботлив по отношению к свояченице и ее мужу.

– И что в этом необычного? – удивился Хьединн.

– Может, и ничего.

– Так что он сделал, Гвюдмюндюр? – осторожно вклинилась в разговор Делия, словно пытаясь ослабить напряжение, возникшее между Ари и Хьединном.

– Во-первых, он подыскал Мариусу работу в Сиглуфьордюре, а потом пригласил их с женой присоединиться к этой авантюре по покорению Хьединсфьордюра, за что, как я полагаю, он им заплатил, – объяснил Ари. – А во-вторых, Гвюдмюндюр вызвался принять их новорожденного сына в свою семью, вместо того чтобы отдавать его на усыновление чужим людям. Обнаружилось отправленное им Мариусу письмо, в котором он упоминает об этой возможности. Но насколько я могу судить, мальчика все-таки усыновили какие-то неизвестные люди из другого региона страны. Йоурюнн хотелось избежать случайной встречи с сыном, и я полагаю, что, отдав мальчика в чужую семью, она так с ним ни разу и не увиделась – как, вероятно, и Мариус.

– А мог бы я взглянуть на это письмо? – решительным тоном спросил Хьединн.

– У вас будет такая возможность, – кивнул Ари. – Однако теперь вернемся в Хьединсфьордюр. – Он невольно взглянул на стену, на которой совсем недавно сменяли друг друга кадры, так живо отобразившие место действия его рассказа. Кинопроектор все еще отбрасывал на стену круг света.

– 1955 год. Хьединсфьордюр в полном запустении, но Гвюдмюндюр, Гвюдфинна, Мариус и Йоурюнн решают испытать судьбу и переезжают на ферму к западу от лагуны. Место это живописное, но опасное, у подножия внушающей трепет горы. Никакого объяснения этому поступку я так и не нашел, разве что считать причиной дух авантюризма, присущий Гвюдмюндюру. Судя по всему, он был довольно обеспеченным человеком, так что, возможно, дело было лишь в желании богача бросить вызов природе. В этом я, однако, далеко не уверен – думаю, что причина крылась в другом, и вот здесь-то и лежит разгадка.

Опустив глаза, Ари немного помолчал, а потом взглянул на Хьединна:

– Год спустя родились вы – в мае пятьдесят шестого. – Тот кивнул, и Ари продолжил: – Осенью хозяева наняли работника, чтобы он помогал им на ферме. Им оказался подросток из Хусавика. Звали его Антон.

– Антон? Это тот паренек, что встретился мне в Хьединсфьордюре? – спросила Делия.

– Верно.

– Так его звали Антон? – тихо сказал Хьединн. – Его уже нет в живых?

– Уже нет, – ответил Ари.

– А это как-то связано… Он что, умер в Хьединсфьордюре?

– Не волнуйтесь, – успокоил его Ари. – Ваши родственники не имеют никакого отношения к смерти Антона. Наоборот – ваш отец очень хорошо к нему относился. Он даже оплатил его учебу за границей.

Это известие явно поразило Хьединна.

– Ничего себе! – воскликнул он, чуть не подскочив на стуле. – Даже так? А с чего вдруг?