Раскол во времени

— Есть две причины пытать человека. Одна из них — садизм: мучителю нравится причинять боль. Вторая, ну, практическая цель. Извлечение информации. Этот конкретный вид пытки предполагает последнее. Убийца повредил только три ногтя и вырвал один зуб. Я, вероятно, не должна говорить «только» — это все еще ужасные вещи, но дело в том, что он не сделал большего, что исключает садизм как мотив.

А теперь Грей открыто пялится на меня.

— Это имеет смысл, не так ли?

— Да… имеет. Что это был за термин, который ты использовала? Сад…изм? Связано с маркизом де Садом, я полагаю?

Я пожимаю плечами:

— Никогда не слышала о нем. Дело просто в том, что это пытка с целью извлечения информации, а не ради получения удовольствия для мучителя или… — я кашляю. — В общем дело в том, что это не случайное убийство.

— В таком случае постановка может оказаться более значимой, чем я предполагал. Я думал, что это просто для шока, привлечь внимание.

— Может быть, — говорю я. — Наверняка. Что нужно знать детективу Маккриди, так это то, что у жертвы было то, что хотел его убийца. Это важно.

— Да, важно. Отличная работа, Катриона. А теперь…

Часы бьют час, и он ругается себе под нос.

— Если вам нужно еще немного моего времени, сэр, я могу его уделить.

— К сожалению нет. Есть место, где мне нужно быть. Полиция будет делать заявление газетчикам по этому делу.

— Пресс-конференция?

Он не сбивается на очередной современной фразе, только пренебрежительно машет рукой:

— Какая-то новомодная идея от комиссара. Лично я боюсь, что это приносит больше вреда, чем пользы, но, к сожалению, полиция не подчиняется клятве Гиппократа.

Я фыркаю от смеха, он поворачивается, нахмурив брови, только для того, чтобы вспомнить, что он делает, и продолжает убирать свои инструменты.

— Если подумать, — говорит он, — тебе следует пойти со мной, Катриона, если ты идешь в ту сторону. Расскажешь детективу Маккриди свою теорию.

— Я думаю, что она будет иметь больший вес, если будет исходить от вас.

Он хмурится:

— Но это твоя теория.

Поработав в нескольких окружениях, где люди быстро приписывали себе заслуги в моих теориях или переформулировали их сразу после того, как я их озвучивала, и получали признание, я нахожу искреннее замешательство Грея освежающим, особенно учитывая период времени.

Если он не понимает, почему слова врача имеют больший вес, чем слова горничной, я не буду говорить ему. Хотя я подозреваю, что это не столько признак просвещенного мышления, сколько забывчивость привилегий, я все же поставлю ему за это балл. И, как бы я ни жаждала вернуться в свой мир, мне любопытна пресс-конференция о викторианском преступнике.

— Я присоединюсь к вам, сэр, если это уместно, но считаю, что теория должна исходить от вас. Для них ценно именно ваше мнение.

— Что верно, то верно. Я не стану упоминать о тебе. Но если эта деталь поможет расследованию, дам знать МакКриди, что идея была твоя.

Глава 9

Закончив убирать инструменты, Грей хватает свой пиджак, двубортный сюртук, который ниспадает чуть ниже бедер. Когда он надевает шляпу, ею оказывается настоящий шелковый цилиндр. На нем она выглядит удивительно хорошо, и совсем не так, как будто он собирается сорвать ее и вытащить кролика.

Когда он идет к двери, я спрашиваю:

— Мы не будем мыть руки, сэр?

Он смотрит на меня, а затем исследует свои руки.

— Они кажутся достаточно чистыми.

— Вы только что имели дело с разлагающимся трупом, — я гляжу на него с зарождающимся подозрением. — Если я скажу «теория микробов», что вы услышите?

Он хмурится:

— Новая теория из Германии?

Его глаза блестят, видя мою реакцию.

— Я дразню, Катриона. Я хорошо разбираюсь в теории заражения, а также в аргументах тех, кто предпочитает миазматическую теорию. Я сильно склоняюсь к первому. Я очень очарован работой доктора Пастера. Существует также новая теория доктора Листера из Глазго относительно использования карболовой кислоты. Я даже читал более ранние теории о возможности заражения через прикосновение, особенно захватывающий — отчет врача из Индии шестого века. Я пытался донести это до своих коллег-медиков, но они назвали это иностранной чушью.

Он шагает к маленькой туалетной комнате, в которой есть умывальник.

— Наверное, нам следует помыться, запах может быть отталкивающим. И я стараюсь не забывать мыть руки после контакта с телами на случай, если есть вероятность заражения.

Он жестом предлагает мне идти первой. Когда я чищусь, он говорит:

— Когда я был студентом-медиком, мои однокурсники справедливо требовали привилегии носить фартук хирурга на пенсии. Его никогда не мыли, и он был довольно жестким от крови и других телесных жидкостей. Они думали, что это доказательство их долгой и легендарной карьеры, но я всегда находил это…

— Ужасным, отталкивающим и крайне пугающим?

— Я собирался сказать «несколько нездоровым».

Королевство за бутылку дезинфицирующего средства для рук.

Я вытираю руки и поворачиваюсь к нему:

— Пока вы чиститесь, мне нужно сходить за обувью.

Он хмурится на ту, что у меня на ногах:

— Разве ты не обута?

— Это моя домашняя обувь.

Когда он хмурится еще сильнее, я сдерживаю вздох: