Расколотая свобода

Но пострадавший не отпустил меня, лишь сжал сильнее, и, когда я поймала его взгляд, чтобы велеть успокоиться, он пристально посмотрел на меня темными глазами:

– Ты сестра Иззи. Та девушка, которую вытащил ее парень.

Я тут же покачала головой.

– Ты в точности как она. Я знал, от нее жди неприятностей, но ты, ты еще хуже. Это дело рук твоего парня. Я видел его. Видел!

Мои глаза округлились, и я закричала:

– Necesitamos intubar ahora[2]! – сатурация пациента падала, а я хотела, чтобы он замолчал.

Одна из медсестер кивнула, соглашаясь со мной, но Аллан застыл и уставился на меня, словно увидел привидение. Он смотрел так долго, что главный врач прикрикнул на него.

Пациент продолжал терять кровь. Уровень кислорода падал, и мы не могли исправить ситуацию.

Жизнь покинула его тело так же быстро, как мою душу покинула радость.

Всю оставшуюся ночь я пыталась вспомнить удовольствие, которое испытывали мы с Данте. Пыталась возродить хоть частичку того счастья. Потом, когда стало хуже, я не переставала гадать о том, что он делает, и попыталась цепляться за эти остатки доброго и светлого.

Этой же ночью беременная женщина потеряла ребенка на восьмом месяце. Она неустанно плакала после случившегося и держала меня за руку, а потом подняла взгляд и сказала:

– Лучше бы я даже не пыталась.

Радость и счастье стремительно покидали меня. Страх, печаль и ненависть проникали внутрь. Немыслимое количество часов в кабинете психотерапевта, столько же галочек в списке, множество улыбок и смеха не остановили тьму.

Это было невозможно.

Мой психотерапевт всегда говорил, что депрессия – не то состояние, которое мы можем предотвратить. Невозможно пройти мимо нее или избежать. Иногда мне приходилось принимать ту часть себя, которая не нравилась мне самой, и, покидая в тот день больницу, я боялась, что Данте не сможет поступить так же.

Поэтому вместо того, чтобы пойти к нему, я попыталась справиться с ситуацией самостоятельно.

Ему нужно было работать. Возможно, его вообще не было в отеле.

Только минут через десять после того, как мне начали делать массаж в спа-салоне внизу, я получила сообщение.

Данте: Ты где?

Я: Скоро вернусь.

Данте: Не заставляй меня повторять вопрос.

Я: Я на массаже.

Данте: Я делаю тебе массаж. Какого черта ты пошла за ним куда-то еще?

Я: Пациент подарил мне подарочную карту, и на сайте только хорошие отзывы.

Я пристрастилась к массажу Данте, но поняла, что иногда нужно проявить самостоятельность. За последнюю неделю он сделал для меня практически все, только что не сопровождал на работу и не надевал униформу медсестры, чтобы я могла выполнять свои обязанности. Так что я решила дать ему передышку.

Данте: Мой массаж лучше, тебе вообще не следует ходить за ним куда-то еще.

Я: Ой, хватит. У моего массажиста тоже сильные руки. Сеанс длится всего двадцать минут. Я скоро вернусь.

Данте: Массажиста?

Я: Да.

Данте: Где ты?

Я: Скоро приду.

Данте: Где. Ты.

Я закатила глаза и позволила молодому мужчине закончить начатое. Подарочная карта досталась мне от коллег по больнице в качестве приветственного подарка. Я заслужила возможность расслабиться и разобраться со своими мыслями. Считала, что поступаю разумно и правильно.

Но противный голос в голове шептал, что это просто попытка сбежать от собственных страхов.

Когда же молодой человек включил в комнате свет, в дверь постучали.

– Одну минуту, – ответил он. – Мы скоро закончим.

Дверь распахнулась, на пороге стоял мой гиперопекающий супергерой, судя по тяжелому дыханию и напряженному взгляду, он был готов устроить хаос.

– Вы закончили.

Молодой человек испуганно взглянул на Данте:

– Мистер Арманелли, простите. Я не понял…

– Перед тем, как сделать мисс Харди любой вид массажа, сначала необходимо получить одобрение у меня.

– Как скажете, – он кивнул и, даже не взглянув в мою сторону, поспешно покинул комнату.

Теперь Данте приближался ко мне. Его зеленые глаза сияли так же ярко, как северное сияние на фоне темного неба. Зрачки были расширены настолько, словно он приготовился поглотить меня целиком.

– Почему тебя касался другой мужчина?

Я потянулась к простыне, которая прикрывала мою попу, и натянула ее на тело, а затем приподнялась.

– Ты что, издеваешься? Ты не можешь врываться и прерывать сеанс массажа другого человека.

– Другого человека? Лайла, ты не другой человек, ты моя. Даже если сейчас всеми силами пытаешься избегать меня.

– Я не… – я смотрела куда угодно, только не на Данте, потому что не могла врать ему в глаза.

– Ляг, – приказал он.

– Что?

– Ложись, Ягненок. Сейчас же, – он не подразумевал возражений. – Убери простыню.

– Данте, мы можем подняться к тебе.