Расколотая

– Все еще думаешь о том дне, да? Не бойся. Здесь тебе теперь ничто не угрожает. Служба безопасности приняла дополнительные меры. – Судя по тому, как она говорит это, доктор считает, что они слишком уж перестраховываются.

Она ошибается.

Расспроси ее.

– Вы имеете в виду новые охранные ворота, через которые нас заставили пройти?

Она кивает.

– Это и кое-что другое. Всякие технологические прибамбасы. Больница теперь надежно защищена.

Как?

Но спросить я не могу. Зачищенным чрезмерное любопытство не свойственно.

Потом я замечаю, что телефон и аппарат внутренней связи у нее на столе изменились: теперь они не беспроводные. От ее компьютера тоже отходят толстые провода, которые змеятся вдоль всего кабинета до угла и скрываются в стене. Но разве это не старые технологии?

Доктор Лизандер снова постукивает по экрану, смотрит на меня.

– У меня противоречивые доклады из твоей школы.

– И что в них?

– По всей видимости, ты была то рассеянной и несчастной, то веселой и энергичной, иногда в один и тот же день. – Она улыбается. – Не хочешь объяснить?

– Иногда мне кажется, что во мне живут два разных человека. – И это истинная правда.

– Быть подростком порой нелегко. И все же я бы хотела провести сканирование, посмотреть, как обстоят дела. Возможно, в следующий раз.

Они могут увидеть, что проводящие пути памяти изменились. Сканирования нужно во что бы то ни стало избежать!

Но как?

Доктор Лизандер закрывает свой компьютер, складывает руки и смотрит на меня.

– Итак, Кайла, ты подумала о том, о чем мы говорили в последние несколько посещений?

– Что вы имеете в виду? – уклоняюсь я от ответа.

Она вскидывает бровь:

– Мы говорили об отличии. Отклонении. То, что происходит внутри тебя, выходит за рамки обычного. Ты обещала подумать об этом и поговорить со мной.

Дай ей что-нибудь.

Я сглатываю.

– Иногда… мне кажется, я что-то вспоминаю. То, что не должна бы.

Она задумывается.

– Для Зачищенных это вполне обычное явление. Для человека невыносима пустота, отсутствие доступных воспоминаний. И он пытается придумать что-то, чтобы их восполнить. Однако…

Она на минуту углубляется в свои мысли, потом просит:

– Расскажи мне, что именно ты вспоминаешь.

Сама того не желая, не задумываясь и не выбирая, что реальное, а что выдуманное, я выкладываю именно то, что хотела держать в тайне. Это доктор Лизандер так на меня действует.

– Как я играю в шахматы с папой. С моим настоящим папой. Это было давно. Мои руки еще маленькие. Я сама еще маленькая.

– Расскажи мне, – говорит она, и я рассказываю. Все. Об ощущении ладьи в руке. О чувстве тепла и покоя, когда я проснулась.

– Скорее всего это просто сон, самый обычный сон, – говорит она.

– Может быть. Но такой четкий, с такими подробностями, что кажется явью.

– Иногда сны бывают такими. В любом случае я рада, что кошмары больше тебя не мучают. – Она улыбается, смотрит на часы. – Ну, время почти вышло. Ни о чем больше не хочешь поговорить?

Подстегни ее любопытство.

Я колеблюсь, потом качаю головой.

– Что-то же есть, расскажи мне.

– Просто перед тем, как мне приснился этот сон, я играла в шахматы. И меня все время тянуло потрогать ладью, подержать ее в руке.

Она подается вперед.

– Тебя тянуло потрогать и подержать ее? – Я киваю. – Это интересно. Возможно, сохранилось физическое воспоминание, что и вызвало этот сон, который может быть выдумкой подсознания, но все равно, это очень интересно.

– Не понимаю. Если воспоминаний нет, то их нет, разве не так? – Конечно, мне следовало бы оставить эту тему, не давать доктору пищу для слишком пристального внимания к ней, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать.

– Таково распространенное суждение о том, что происходит с Зачищенными. Но оно не совсем точное. – Она откидывается на спинку стула. – Скорее всего, Кайла, ты просто не можешь подобраться к своему сознанию. Воспоминания по-прежнему там, просто ты не в силах их отыскать.

Они по-прежнему там? Заперты за стеной, как была заперта Рейн? Означает ли это, что Люси все еще внутри меня, рвется наружу? Я вздрагиваю.

– Поэтому воспоминания приходят ко мне во снах? Мое сознание не может добраться до них, но когда я сплю… – Я смолкаю, мне не нравится, к чему это ведет, не нравится, что она подумает об этом. У Зачищенных нет воспоминаний ни во сне, ни наяву. Ведь так?

– Редко, но такое случается. Вероятнее всего, эти сны – продукт твоего слишком буйного воображения. – Она задумчиво постукивает пальцами по столу. – Сканы пока делать не будем. Можешь идти.

И только в машине, когда мы с мамой уже едем из больницы, я позволяю себе пораскинуть мозгами. Что случилось? Только что доктор Лизандер хотела делать сканы, потом передумала. Если доступ к воспоминаниям восстановился, сканирование это покажет, и ей не останется ничего другого, как поставить об этом в известность правление, и тогда мне конец.

Но доктор Лизандер понимает, что с моей Зачисткой что-то пошло не так, ведь не может не понимать, верно? Я прокручиваю в уме наш разговор, что она сказала и, наоборот, не сказала. Вспоминаю выражение ее лица. Единственный вывод, к которому я прихожу: она заинтригована.