Расколотое небо

– Согрейся немножко, – ласково говорила она, протягивая кусочек сахара. – Ешь быстрее, пока нас никто не застукал, – сказала она и улыбнулась: конь так смешно, осторожно взял кусочек из ладони одними губами, захрустел и опять посмотрел на девушку. – Имей совесть! Пей теперь, а я тебе сенца положу.

Через мгновение девушка была уже в доме. Еще бы! Отец никогда с пустыми руками с базара домой не возвращался. Он всегда привозил какие-то подарки, а в этот раз пообещал купить ей новенькие сапожки. Как-то в городе познакомился с хорошим сапожником, с тех пор покупает обувь только у него.

Мать пошла доставать горшки с едой из печи, но Павел Серафимович сказал:

– Можешь не спешить, все остынет. Хочу своей Ласточке гостинцы отдать.

– Не маленькая, – заметила мать, – подождет.

– Да, папа, – поддержала Варя мать. – Вы поешьте с дороги, согрейтесь, а потом…

– Никаких потом! – улыбнулся отец. Он достал из мешка черные сапожки. – Держи!

– Ой! Какие же красивые! – Варя захлопала в ладошки.

Отец посмотрел на дочку. Сколько радости на лице! Глаза светятся. Уже и девушка, а выражение лица до сих пор такое наивное и детское…

– Спасибо, папа! – Варя сразу примерила обновку. – Как на меня шиты! А еще и шнурочки есть! Такие хорошенькие!

– Носи на здоровье! – произнес отец и довольно улыбнулся. – Это еще не все. Вот вам с матерью по теплому платку! – сказал он и подал два больших шерстяных клетчатых платка.

– Зачем ты мне купил? Лучше бы Оле подарил, – беззлобно упрекнула жена, рассматривая подарок.

– И об Оле не забыл! Точь-в-точь такой и ей прикупил. Хотел раздать подарки на Рождество, а потом подумал: зачем ожидать? На дворе стужа, поэтому грейтесь, девочки мои, и отца не забывайте!

– Такое скажете, папа! Как мы можем вас забыть?!

– Всякое, доченька, в жизни бывает, – вздохнул отец. – Михаилу новые валенки купил.

– А себе? – спросила Варя.

– Разве я для себя живу? Для вас, дети, для вас.

– Папа, а можно я свои старые сапожки Ганнусе подарю? – осторожно спросила Варя.

– Какие же они старые? Они еще хорошие, даже не чиненные, – ответил отец. – Одни намокнут, так другие можно будет обуть.

– Варя, – в разговор вмешалась мать, – я понимаю, что ты у нас щедрая душа. Признайся, коню успела подсунуть кусок сахара?

– Небольшой кусочек, – созналась Варя и зарделась.

– И бусы красные успела подружке подарить?

– Да. – Варя опустила голову и снова покраснела.

– Я уже промолчала о бусах, потому что это игрушка, забава девчоночья. Но сапоги – совсем другое дело. Это дорогой подарок. Понимаешь? Нельзя весь мир обогреть, ты же не солнце. И мы не такие богатые, чтобы сапоги раздаривать налево и направо!

– Но я же не кому-то, а Ганнусе хотела подарить, – тихо произнесла Варя. – Мы с ней выросли вместе, она мне как сестра.

– Пусть отец свое слово скажет, – отозвалась мать. – Я против.

– Папа, что же ты молчишь? – Варя с надеждой посмотрела на отца.

– Что я должен сказать? Ты уже не ребенок, должна понимать, что сапоги не у всех есть, потому что это вещь дорогая.

– Папа, но у нее совсем дырявые сапоги!

– Так пусть отец починит.

– Но… Но… – Варино лицо мгновенно стало красным. Набравшись смелости, сказала: – Клянусь, что больше ничего не буду раздавать, но я уже пообещала Ганнусе, что отдам их! И что же мне теперь делать?!

– Плохо, когда человек не хозяин своего слова, – ответил отец. – А еще хуже, когда надежды не осуществляются. Только поэтому я позволяю тебе сделать этот подарок, но запомни: в последний раз!

– Спасибо! – просияла девушка, и в ее глазах заблестели слезы. – А вот и Ганнуся! – вскрикнула она, кинувшись к окну. – А я слышу: калитка скрипнула! Так и подумала, что это моя дорогая подружка! – весело щебетала девушка. – Я пойду?

– Лети уже, Ласточка, – усмехнулся в усы Павел Серафимович.

А уже через мгновение в старой хате Черножуковых две подружки щебетали, смеялись и расхаживали в кожаных сапожках.

Глава 12

Под вечер метель немного утихла и пошел тихий благостный снежок. Село сразу будто повеселело, ожило. Припорошенные снегом хаты побелели, стали наряднее, будто загордились под новыми шляпами. Черные поля и огороды задремали, согреваясь под новеньким одеялом. На улицу выбежала детвора, кто в собственной обуви, а кто и в родительской – грех не осыпать друг друга первым снегом, не пройтись в валенках по девственному, не затоптанному людьми и скотом снежному ковру.

Павел Серафимович как раз засмотрелся в окно, наблюдая за детской возней возле небольшого сугроба, когда заметил кобзаря Данилу и его поводыря. Мужчина сразу же вышел на улицу, пригласил их в дом. Данила зашел, отряхнул снег с шапки и кожуха, вежливо поздоровался с хозяевами.

– Деточка, ты же совсем замерз! – заохала хозяйка. – Разувайся и лезь на печь отогреваться!

Пока Павел Серафимович провожал гостя к столу, жена высыпала из котомки на печь мешочек проса, простелила кожух.