Расколотые небеса

Примерно такие мысли бродили в мозгу штаб-ротмистра Рыженко, командира оперативной группы, замершего по другую сторону двери, прижавшись к косяку и держа палец на спусковом крючке укороченного пистолет-пулемета. Ствол «Шквала» упирался в бок Карандашу — мелкой «шестерке», бывшей на побегушках сразу у нескольких воротил преступного мира Санкт-Петербурга. Этакому «чиновнику для особых поручений». Но, несмотря на свой мелкий статус, Карандаш был тем самым пропуском, который открывал очень многие двери столичного дна.

Слух о том, что некие отщепенцы из уголовников, обычно политики чуравшихся как огня, продались иностранным шпионам и творили в Питере такие дела, за которые легко могли ответить многие, облетел криминальный мир города мгновенно. Торчащие из-за сенсации уши «охранки» никого не смущали: знающие люди хорошо понимали, что без толку «подымать волну» жандармы не будут, а значит, дело более чем серьезно. Специально для непонятливых Корпус совместно с полицией провел ряд арестов известных блатных авторитетов, прикрыл несколько притонов, на которые раньше как-то смотрели сквозь пальцы, изъял общак «казанских» — третьей по величине банды из «держащих» город. И некоторая пауза, последовавшая за этими активными действиями, была понята теми, кому сии прозрачные намеки адресовались, правильно.

«Патриотически настроенные» воры в законе, покумекав и справедливо решив, что солидарность с предателями может дорого стоить всему «криминальному сообществу» Санкт-Петербурга, сдали изгоев властям через систему стукачей, функционирующую к обоюдной пользе. И Карандаш был одним из них. Но доверять блатному целиком и полностью офицер не имел права — черт знает, что творится в узенькой прилизанной головенке человечка, с самого рождения бывшего не в ладах с законом?

Пауза затягивалась, и штаб-ротмистр чувствительно ткнул обрезом ствола в тощий бок воришки, заставив того поежиться.

— От Шпалера я, Иван Прокофьевич, — плаксиво зачастил он в ответ. — Маляву он вам прислал, со мной переслал. Не извольте гневаться, что час поздний. Подневольные мы людишки — ходим низенько, от земли не видать…

— Заткнись, харя, — буркнул Швед. — Ты один?

— Один, батюшка! Один, как перст.

Швед задумался. Конечно, он знал про объявленную на него охоту, но оторваться от погони, как обычно, «обрубить концы» и «лечь на дно» сейчас не мог. Рад бы, да не мог. Поэтому и приходилось принимать помощь от тех, кого всегда презирал и в грош не ставил, — жирных пауков, плетущих сети и сосущих кровь при минимальном для своей шкуры риске.

— Ладно, сейчас открою, — буркнул он. — Только знай, гнида: если что — первая пуля тебе.

Но не давало ему волчье чутье расслабиться. Никак не давало. Поэтому он кивнул своему подручному — придурковатому силачу Охриму, чтобы тот открыл дверь, а сам неслышно отступил под защиту мощного бетонного простенка и большим пальцем перевел предохранитель крупнокалиберной заморской «машинки» на автоматический огонь. Он не понаслышке знал, что от ее пуль с металлокерамическими бронебойными сердечниками, да еще с малого расстояния, не спасет ни бронежилет, ни даже титановая кираса тяжелого штурмового полицейского комплекта. В принципе, можно было бы «шмальнуть» даже прямо через металлическую дверь — что для мощи патрона «Магнум» двухмиллиметровая железяка, — да только не хотелось поднимать лишнего шума.

Громко лязгнув, дверной запор подался, но дверь не распахнулась, а только приоткрылась на два десятка сантиметров, чтобы видеть незваного гостя. Толстая кованая цепочка не давала распахнуть ее до конца, а снимать стопор обитатели никак не хотели. Вот если бы дверь открывалась внутрь… Но черт бы побрал бывших хозяев «хазы» (Рыженко предполагал с достаточной долей уверенности, что их уже нет в живых) с их предусмотрительностью. Хотя не такая уж она, выходит, была и лишняя…

— Гони маляву! — потребовал Швед, не выходя из своего укрытия. — Некогда мне с тобой тут лясы точить!

Карандаш принялся рыться в карманах, затягивая, как и было оговорено заранее, время.

«Пора! — решил штаб-ротмистр. — Делай раз!..»

Нога в громоздком ботинке заклинила дверь, и одновременно откуда-то из-за плеча протянулись мощные ножницы по металлу и легко, будто бечевку, сыто чмокнув гидравликой, перекусили звено цепочки. Полицейские методики, как и британское уголовное право, основаны на прецедентах. А таковых в прошлом было много…

Жалобно вякнув, воришка, взвившись в воздух, исчез за спинами штурмовиков, и сразу же несколько тренированных рук рванули металлический лист наружу так, что удержать его изнутри не было никакой возможности, как ни упирался, скользя ногами по рваному линолеуму прихожей, недоумок Охрим. А мгновение спустя и упираться перестал — доза «спецсредства», брызнувшая в лицо из оранжевого баллончика, надолго лишила его способности к сопротивлению.

На то, чтобы прочесть описание ДЕЙСТВА, наверняка ушло гораздо больше времени, чем оно длилось в реальности.