Расколотые небеса

Александр блефовал: к подданным Великого Княжества в Империи традиционно было особое отношение. Да и трибуналом никаким не пахло. Они — люди гражданские, похищенный — вообще неизвестно кто. Человек ниоткуда. Контрабандистов судил бы суд присяжных, причем финских присяжных, поэтому приговор, скорее всего, оказался бы самым мягким. Не то что до виселицы и каторги — до отсидки в гуманной финской тюрьме не дошло бы. Так, несколько сот марок ^[22] штрафа — не более. Но ведь финнам этого знать не обязательно, правда?

— С чего это?… Где это видано?… — зароптали контрабандисты. — Быть такого не может…

— Почему не может? Вы обвиняетесь в похищении российского чиновника высокого ранга и попытке переправить его за границы Империи. А это посерьезнее обычной контрабанды.

— Не пугайте нас, — презрительно проскрипел старый капитан, до этого момента молчавший, неожиданно чисто, без малейшего акцента. — Пуганые.

— Бывал на каторге? — с любопытством спросил Бежецкий.

— Приходилось…

— Ну, тогда действительно пугать вас нечего — сами все знаете, — развел руками Александр, приметив, что самый молодой из моряков растерянно крутит головой.

Старшие, вероятно, убеждали его, что ничего страшного им в случае поимки не грозит, но теперь его уверенность рушилась на глазах. Ведь этот странный русский, без сомнения обладающий большой властью, не пугал, а говорил о грядущей каре как о чем-то само собой разумеющемся. А это для неокрепших умов страшно…

— Можно уводить? — поинтересовался старший караула.

— Конечно.

Финны угрюмо затопали по сходням на берег, но тот самый, младший, вдруг кинулся обратно.

— Ваше превосходительство! — невольно попал он в точку. — Мы не виноваты! Это все тот человек!

— Молчи, Вейко! — рванулся к нему старик, и конвоиры прикладами вынуждены были оттолкнуть его от трапа. — Ради матери, молчи!

Но парнишка уже, торопясь и путая русские слова, рассказывал внимательно слушающему генералу историю неудачного рейса…

* * *

— Дело обстоит следующим образом, — генерал Бежецкий держал речь перед собравшимися за столом кают-компании крейсера «Новик», идущего полным ходом. — Человека, который нам нужен, предположительно высадили с судна контрабандистов в открытом море, а там его, в свою очередь, подобрала подводная лодка. Акустики сразу двух судов мобильной группы засекли шум винтов приблизительно в том квадрате, где были захвачены контрабандисты. Я справлялся в главном штабе Балтийского флота — наши лодки в тот район не выходили. Шведским тоже, думаю, нечего делать в территориальных водах дружественного государства.

— Государственная принадлежность лодки? — приподнял кустистую бровь контр-адмирал Петроничев.

— Предположительно британская.

— Но это же равносильно развязыванию войны, господа! Согласно Нантскому договору от одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года, боевым кораблям военно-морских сил Великобритании запрещен заход в акватории восточнее Зунда иначе чем по согласию всех стран, подписавших договор!

Собравшиеся в кают-компании зашумели.

— Успокойтесь господа, — повысил голос Бежецкий. — Все нюансы инцидента рассмотрят потом дипломаты. Это — уже их епархия, и мы сегодня не будем в нее вторгаться. Наша задача — спасти похищенного англичанами человека.

— Но мы упустили время, — заметил один из моряков. — Британская субмарина сейчас может быть черт знает где. Может быть, даже в Северном море.

— Не думаю, — отрицательно покачал головой Петроничев, искоса взглянув на оратора. — Они вынуждены идти в подводном положении, скорее всего, тихим ходом, чтобы не привлекать к себе внимания. Я считаю, что в данный момент они могут находиться где-то в районе Готланда. Либо между Готландом и Эландом. Но до Борнхольма им еще идти и идти. Эх, если бы можно было попросить датчан временно закрыть проливы…

Александр внимательно его слушал, думая о чем-то своем:

— Одну минуту!

Он вышел из каюты и плотно притворил за собой дверь.

«Удобно ли будет в такой час?… Но иного выхода нет…»

Он вынул поминальник и, моля Бога, чтобы корабль не оказался в какой-нибудь «мертвой зоне» и абонент не забыл свой аппарат в столе, набрал известный ему одному номер.

— Слушаю вас, — раздался в мембране знакомый спокойный голос.

— Добрый вечер, Георгий Петрович.

— Добрый вечер, Александр Павлович. Чем могу служить?

— Извините меня, Георгий Петрович, — с замиранием сердца попросил Бежецкий. — Но совершенно необходимо, чтобы власти Датского Королевства временно перекрыли проливы. Хотя бы для подводных судов.

— Поясните, пожалуйста.

— Возможно, британская субмарина проникла в Балтийское море и теперь уходит восвояси с похищенным на территории Империи человеком. Этому нужно воспрепятствовать.

— Этот человек тот, о ком мы с вами говорили?

— Да. Это он.

Дядя императора помолчал.

— Ничего вам не обещаю, но постараюсь сделать все возможное в моем положении. А сейчас, извините меня, откланяюсь…