Расколотый берег

– В моем кругу? Что это значит?

– Может, у вас там, на Бейвью-драйв, о таком не говорят. Вульгарно там, то-се…

Хелен слушала, барабанила костяшками пальцев по рулю.

– Меня на эту наживку не поймаешь, – сказала она медленно, отчеканивая каждое слово.

– Идти надо, – сказал Кэшин. – Я перезвоню.

На улице было холодно и сыро, летела мелкая морось. Он нагнулся, чтобы поблагодарить ее.

– Часто болит? – спросила Хелен.

– Нет.

– Что ж, ты обвел меня вокруг пальца. Как бы то ни было, я вселилась в дом, мы теперь соседи. Может, заглянешь, выпьем чего-нибудь? Я в микроволновке какие-нибудь пирожки разогрею. Надеюсь, люди твоего круга такой едой не брезгуют.

Он уже собрался было вежливо отказаться, но взглянул в ее глаза и произнес:

– Ну что ж, веди.

– Нет, – возразила она, – ты первый. Ты лучше дорогу знаешь.

Дорога к дому Корриганов шла между старыми вязами, многие из которых уже высохли. Ее недавно посыпали щебнем, и полотно белело в лучах фар. Кэшин припарковался слева от ворот усадьбы и выключил фары. Хелен остановилась за ним. Он неловко выбрался из машины. Небо, покрытое облаками, внезапно расчистилось, вышла полная луна и залила мир бледно-серым светом. Они молча прошли по длинной дорожке, поднялись к входной двери по новеньким деревянным ступеням.

– Мне здесь еще боязно, – сказала она. – Темно. И тихо… Может, зря я все это затеяла?

– Собаку заведи, – посоветовал Кэшин. – И ружье. Они прошли по коридору. Щелкнул выключатель, осветив большую пустынную комнату, видимо переделанную из двух или трех поменьше, с новыми блестящими половицами. Из мебели там были только два стула и стол на низких ножках.

– Мебель расставить не успела, – сказала Хелен. – И книги еще не распакованы.

Он прошел за ней в кухню.

– Плита, холодильник, микроволновка, – сказала Хелен. – Стандартный набор, как у всех.

– Тогда и пироги готовые сойдут, – ответил Кэшин. – Тоже стандартные, как у всех.

Хелен сунула руки в карманы пальто, подняла подбородок. Кэшин видел, как натянулись жилы у нее на шее. У него бешено забилось сердце.

– Голоден? – спросила она.

– Глаза у тебя интересные, – проговорил Кэшин. – В кого?

– У бабушки глаза были разного цвета, – ответила она, чуть отвернувшись. – Ты в школе считался интересной личностью. Нравится мне это выражение – «интересная личность».

– Неправда. Ты меня в упор не видела.

– Ты такой был… отстраненный. И напряженный, как будто всегда под током. Ты и сейчас как под током. Есть в этом что-то такое… сексуальное.

– Как это – «под током»?

– Не спрашивай – это талант. – Хелен приблизилась, взяла его голову в ладони, поцеловала, отстранилась. – Ты не слишком отзывчив. А у полицейских бывает интим на первом свидании?

Кэшин обнял ее под пальто, прижал к себе, вдохнул ее запах, ощутил под пальцами ее ребра. Она оказалась более худой, чем он думал. Он задрожал.

– У полицейских обычно не бывает второго свидания.

Хелен взяла правую руку Кэшина в свою, поцеловала ее, потом поцеловала его в губы и повела за собой.

Ночью он проснулся – почувствовал, что она не спит.

– Ты все еще ездишь верхом? – спросил он.

– Нет. Неудачно упала и с тех пор духу не хватает.

– Я-то думал, идея в том, чтобы не сдаваться: упала – залезла?

Она погладила его:

– Залезла, говоришь?

* * *

Дом виднелся издалека – стрела сосновой аллеи оканчивалась строго у входной двери. Кэшин подъезжал к дому, и неяркие лучи закатного солнца неровно мелькали между стволами.

На стук открыла худощавая женщина с морщинистым лицом, одетая в темный спортивный костюм. Кэшин представился, показал удостоверение.

– Сзади, – сказала она. – В сарае.

Он прошел по бетонированному двору. Место напоминало не слишком строго охраняемую тюрьму – свежевыкрашенный дом за забором, в воздухе арбузный запах свежескошенной травы. Ни деревьев, ни цветов, ни даже сорняков…

В сарае со сдвижной дверью на северной стене мог свободно разместиться небольшой самолет. Кэшин не дошел до строения метров десять, когда в проеме показался мужчина.

– Мистер Старки? – спросил Кэшин.

– Он самый…

Перед ним стоял крупный, тяжелый даже на вид толстяк, с головой, формой и размером напоминавшей очищенную картошку, одетый в чистый синий комбинезон поверх клетчатой рубашки.

– Старший сержант уголовной полиции Кэшин. Поговорим?

– Ну, поговорим, – ответил тот и прошел в сарай.

Кэшин направился следом. Порядок здесь был как в кухне миссис Старки. Каждый инструмент висел на особом крюке. Железные столешницы двух длинных столов сияли под флюоресцентными лампами. За ними на доске со вбитыми в нее колышками строго по размеру были развешаны гаечные ключи, клещи, ножницы по металлу, ножовки, стальные линейки, струбцины, штангенциркули. Здесь же стояли большой и малый токарные станки, сверлильный станок, две шлифовальные машины, ножовочный станок, подставка с прорезями для ножовочных полотен и других приспособлений.

В середине помещения над квадратными стальными столами на цепях висели четыре старых, почти разобранных двигателя.