Расколотый мир

Принцесса поспешно закивала и побежала к ручью. И вернулась уже умытой и одетой.

– Обувь не жмет? – поинтересовался Тротт, разглядывая ее.

– Нет, даже большая, – Богуславская вытянула ступню из ботинка – тот был широковат, сделан из грубой кожи местных ящеров, – я тут обмотала, профессор.

Он посмотрел на эти рыхлые «обмотки», скривился и приказал сесть. И, осмотрев ступни – нет ли повреждений, – начал заново плотно перематывать их по щиколотки.

Макс опасался паразитов, но одежда оказалась так продублена солью, что у вшей не было никаких шансов. Штаны спутнице, конечно, были велики, как и сорочка, но даже в этой мешковатой одежде ее никто не принял бы за юношу, несмотря на короткие волосы: слишком выразительными и нежными были черты лица, тонкими – запястья, шея и лодыжки и слишком женской – линия губ.

– Профессор, – застенчиво позвала принцесса ему в макушку. Макс не стал поднимать голову. – Спасибо вам за все, – продолжила она, – я на самом деле понимаю, почему вы меня обманули. Я была в истерике и вне себя от паники.

– Это радует, – буркнул он.

– Я хотя бы чувствую себя человеком сейчас. Одетым человеком, – грустно поделилась она. – Как мало нам нужно, да? Убери от нас блага цивилизации – одежду, пищу, кров, – и мы ужасающе быстро возвращаемся в животное состояние.

Он снова промолчал, затягивая ткань на щиколотке.

– Только я не совсем разобралась, – с некоторым отчаянием проговорила принцесса, – что это такое, лорд Тротт?

Макс поднял голову – Богуславская протягивала ему длинную кожаную полосу шириной с ладонь и две толстые костяные иглы. Закрыл глаза, перевел дыхание и очень ровно рассказал неудержимо краснеющей спутнице, как эта полоска крепится к поясу штанов вместо белья и что в нее подкладывается.

После скудного и быстрого завтрака – пары тонких ломаных лепешек, выпекаемых рыбаками, и жутко вонючего кусочка килсея (слипшихся молотых пророщенных зерен, пропитанных рыбьим жиром, – рыбаки употребляли его как витаминный комплекс от цинги) – Макс, усевшись на мох, распределил вещи по двум мешкам. Второй тоже удалось выторговать у рыбака. Лицо принцессы, упрямо и молча дожевывающей килсей, было очень выразительным, но она не сдавалась. Съела, долго с облегчением запивая водой, и даже не пожаловалась. И в вознаграждение получила ломтик орехово-медовой спрессовки.

– Тоже у рыбака выменяли? – поинтересовалась она, настороженно принюхиваясь к лакомству.

– Точно, – буркнул Тротт, и лицо ее просветлело. Сказать, что взял у убитого, – есть не будет.

Он, почти закончив с сумками, отдал Богуславской свою флягу, показав, как крепить ее на ремне. Поколебавшись, вручил и отнятый у наемника нож.

– Только постарайтесь не отрезать себе ногу, – хмуро проговорил он, глядя, с каким восторгом принцесса поглядывает на оружие. – Это только на крайний случай, Алина.

– Я буду очень осторожной, лорд Тротт! – спутница аккуратно лизнула медовый кусочек и совсем повеселела. Похоже, она уверилась, что для него нет ничего невозможного. Хотелось бы и ему в это верить.

– Идем быстро, – продолжал Макс инструктаж, раскладывая по мешкам оставшиеся припасы. – Если начнет натирать ноги – не молчать, Богуславская, сразу говорить мне. Я перемотаю обмотки. Увижу мозоль – сам прибью, клянусь.

Принцесса, усевшаяся рядом, радостно кивала, будто он ей увеселительную прогулку обещал. Потихоньку грызла лакомство и с любопытством олененка разглядывала вещи; зеленые глаза так и сверкали. Она, конечно, сунула нос в бамбуковую трубочку с рыбной мазью и позеленела больше, чем от килсея.

– Что это? – обиженно спросила Алина.

– Это урок не лезть в емкости с неизвестным содержимым, – проворчал Тротт, затыкая трубку пробкой. – Узнаете в свое время.

Она поспешно откусила еще кусочек сладкого, облизнула губы – и пальцы, тайком, смущаясь. И улыбнулась от удовольствия.

А Макс едва удерживался, чтобы не оскалиться или не выругаться. Лесной запах папоротников и мхов смешивался с запахом меда и едва уловимым – крови. Настройка на кровный поиск давала о себе знать обостренным обонянием и повышенной агрессивностью, но тут уже никуда не денешься, надо сдерживать раздражение, пока связь не ослабнет. С Михеем, когда тот учил его поиску, она ослабла только через несколько месяцев.

«Терпи, – сочувственно говорил друг, – я сам не очень понимаю, что поиск в нас пробуждает. То ли воспринимаешь кровника как раненую жертву, которую нужно догнать и добить, то ли как того, кого нужно защищать, а запах – сигнал, что нужна защита».

– Если проблем нет – не болтать, – добавил Тротт, поднимаясь и перекидывая сумку через плечо. Проверил нож, лук, плотно ли прилегает колчан со стрелами к бедру. – Не отставать. Воду пить по глотку, иначе будет тяжело идти. Пауков ближе к скалам не должно быть, они не любят прямой солнечный свет, но все равно глядеть в оба. И без раздумий выполнять мои команды, Богуславская! Понятно?

– Да, лорд Тротт, – послушно повторила она.