Расколотый мир

– Слушай, ну что же ты такой ску… – Каролинка прислонилась плечом к колонне, которая была старше ее почти на тысячелетие, и затихла на полуслове, погрузившись в любование городом. Розовый и золотой, он наливался цветом по мере того, как солнце поднималось из-за горизонта, и туман струился по его древним улицам, меж холмов и домов, и река была серебряным зеркалом, а берега и дальние зеленые дымчатые холмы – чудесной рамой этого зеркала. – Как же красиво, – мечтательно выдохнула младшая Рудлог и поспешно начала фотографировать, пока не ушло волшебство. Завтра она опять придет в это время, и послезавтра, и, когда найдет ракурс, сядет рисовать.

Каролина закончила фотографировать, обернулась к молчаливому странному йеллоувиньцу.

– Разве есть в мире место красивее?

Голос ее дрожал от восторга. Послушник взглянул на город, и на миг, к удивлению Каролины, его высокомерное и жесткое лицо преобразилось, стало умиротворенным и мечтательным. И словно потянуло от него этим умиротворением.

Принцесса лихорадочно зарисовывала юношу в блокноте. Вей Ши нахмурился, глядя на нее; она заметила, отступила, спрятав блокнот за спину, – вдруг снова на нее нападет? У колонн шевельнулись два охранника, но йеллоувинец даже не посмотрел в их сторону.

– Не бойся меня, – проговорил он скрипуче, словно давно уже не разговаривал. – Я не хотел тогда сделать тебе больно.

– Так ты извиняешься? – обрадовалась принцесса. Молодой человек промолчал, и она махнула карандашом и сосредоточенно нанесла тень на скулу на рисунке. – Ладно, буду считать, что ты извинился, и я тебя простила.

– Я не желал сделать больно, – высокомерно подняв подбородок, продолжил послушник. – Но не надо меня фотографировать и рисовать. Я не хочу.

– Но почему? – протянула Каролина жалобно. – Я никому не покажу, честно-честно. Ты красивый, понимаешь? У тебя выразительное лицо, глубокое. И плечи. Я не могу успокоиться, пока тебя не нарисую. У меня так бывает, – пожаловалась она. – Как мания. Думаешь, мне приятно приходить и надоедать тебе?

Он безразлично смотрел на нее; принцесса вздохнула, вырвала листок из блокнота и демонстративно порвала его. Вей Ши, не моргнув и глазом, перевел взгляд на город, и лицо его снова изменилось, он даже веки прикрыл от удовольствия.

– Красиво, – признал он. – Но есть место красивее. Это великий Пьентан в сезон Желтого Ученого. Цветущий Пьентан.

– Когда-нибудь я побываю и там, – убежденно сказала Каролина, засовывая клочки бумаги в карман. – А ты где там жил?

– В центре, – буркнул Вей Ши, вновь начиная орудовать щеткой.

– А твои родители сейчас там? А почему ты сюда приехал? – обрадовавшись, что ей отвечают, принцесса начала атаковать послушника вопросами. – А почему ты булочку не ешь? Может, тебе что-то другое принести? Ты похудел…

– Слушай, – терпеливо проговорил Вей Ши, поднимая голову, – почему ты такая настырная?

– Я не настырная, а любопытная! – отрезала Каролина.

– Ты, – сказал он грубо, – настырная, невоспитанная, не имеющая представления о личных границах девчонка. Твоим родителям надо держать тебя в строгости, иначе никто не возьмет тебя в жены.

Младшая Рудлог даже опешила.

– Это почему не возьмет? – обиженно спросила она. – Я красивая.

Послушник выпрямился, осмотрел ее с ног до головы.

– Я бы не взял. Ты шумная, а у девы должен быть тихий и мелодичный голос. Как переливы колокольчиков на ветру. Ты вульгарно красишься и слишком много надеваешь украшений, это смотрится нелепо. Ходишь тяжело, а поступь должна быть легкой и жесты плавными. У тебя темная кожа, а должна быть тонкой и белоснежной. Ты толстая.

Каролина Рудлог

Каролина задрала подбородок, хотя губы у нее дрожали.

– А что-нибудь хорошее во мне есть?

Он опять высокомерно осмотрел ее.

– У тебя хорошая осанка, – сказал неохотно.

– Ну хоть что-то. И совсем я не толстая, – стараясь сдерживать слезы и подавляя желание сбежать, проговорила Каролина. Ей было очень обидно. – Я фигуристая! И вообще я еще поменяюсь. Знаешь, сколько на мою руку будет претендентов? И вообще я выйду замуж за принца! Может, даже за вашего, за йеллоувиньского!

Вей Ши коротко рассмеялся.

– Для нашего йеллоувиньского принца с детства воспитывают трех жен, девочка. Из лучших родов страны. Они тихи, образованны и так красивы, что цветы от стыда закрывают лепестки, когда они проходят мимо. И помимо жен у него еще будет сто наложниц. По одной от каждой провинции.

Каролина слушала, открыв рот.

– Бедный принц, – с жалостью сказала она. – Так и с ума сойти можно.

– Что ты понимаешь, – презрительно откликнулся Вей Ши.

– У меня пять сестер, и это иногда напоминает сумасшедший дом, – серьезно пояснила принцесса. – А если бы нас было сто, боюсь, Рудлог бы не устоял.

– Будущие жены наследника и наложницы научены послушанию, – процедил послушник, доскабливая очередную лавку. – И знают свое предназначение. И не будут досаждать.