Расколотый мир

Я не имела достаточного операционного опыта, хотя простейшие действия доводилось выполнять: Эльсен, когда не хватало персонала, ставил меня ассистировать. Сейчас я больше всего боялась, что начнут дрожать руки. Я не была анестезиологом и переживала, что неправильно рассчитала наркоз. Страхи и сомнения теснились в голове, но стоило мне взять в руку инструмент, как сознание очистилось, перед глазами замелькали уверенные действия Эльсена – и я приступила к делу.

В этот же день открылся счет тем, кого мы спасти не смогли. На хирургическом столе умер солдат с тяжелой травмой головы. И хотя я понимала: чудом было то, что он прожил почти сутки, – легче от этого не становилось. Его сожгли в яме, в парке за замком, чтобы избежать превращения в нежить. С тех пор импровизированный крематорий работал почти каждый день. А я возненавидела запах дыма и ветер с запада.

Часть солдат через неделю покинула замок – и вскоре пошла молва, что в Вейне развернут еще один госпиталь, и сюда теперь намеренно везли раненых, умоляли принять – и как мы могли отказать?

Я с отчаянием понимала, что нам не хватает медиков и оборудования. Характер ранений постепенно менялся: если поначалу часто привозили солдат с торчащими болтами от арбалетов и колото-резаными ранами от клинков и лап охонгов, то теперь все больше было осколочных ранений, огнестрельных и ожоговых. Враги осваивали наше оружие.

Я отправила в столицу герцогства приказ найти врачей, дать хотя бы устаревшее оборудование и главное – прислать препараты и перевязочные. Но мэр Виндерса на следующий же день позвонил мне и почти со слезами поведал, что всего этого не хватает и в госпиталях столицы и что они сами находятся в бедственном положении. Я, скрипнув зубами, приказала Майки скупить препараты в аптеках герцогства и решила поговорить с Люком. А если он не сможет решить эту проблему – тогда обратиться к Василине. Не хотелось обременять сестру еще и этой задачей: моей заботой был маленький госпиталь, а у нее – воюющая страна, с двух сторон удушаемая иномирянами. Она бы мне, конечно, не отказала, но в Рудлоге тоже есть кого лечить.

Медперсонал неожиданно начал пополняться беженцами-инляндцами, которые проходили через распределительный центр в Реджтауне. Сначала появился молодой анестезиолог с безумным взглядом и нервным тиком на щеке – он бежал из разрушенной клиники в одном из ближайших графств, и от его рассказов о том, что творили захватчики с ранеными солдатами в госпитале, у меня волосы вставали дыбом.

Затем пришла семейная пара педиатров – да, детей с воюющих территорий нам тоже привозили. Появилась наконец-то еще одна виталист, моя ровесница, не успевшая закончить до войны МагУниверситет Лаунвайта, и несколько медсестер. Но этого было мало.

– Неужели через распределительный центр проходит так мало медиков? Ведь вся страна бежит к нам! – негодовала я, выйдя с леди Шарлоттой на крыльцо замка после очередной операции. Мне постоянно не хватало кислорода, я даже спать начала с открытыми окнами – правда, закутавшись в три одеяла и оставив снаружи только нос.

– Они боятся, – успокаивающе сказала леди Лотта, пока я, подставив лицо весеннему солнцу, глубоко вдыхала и выдыхала свежий воздух, терпко пахнущий березовыми почками. – Война идет за ними, и все понимают, что она придет и сюда. Нужно иметь немало мужества, чтобы рискнуть повторно встретить то, от чего бежишь.

Я стояла с закрытыми глазами – и мама Люка приобняла меня, погладила.

– Думаете, мы проиграем? – тихо спросила я, положив голову ей на плечо. – Люк не победит?

Она невесело усмехнулась.

– Я знаю своего сына. В его жилах течет такая кровь, что он сделает все. И победит или…

Она не стала договаривать, и правильно. Смерть последние дни ходила слишком близко к нам, чтобы еще давать ей силу поминанием всуе.

– Да… – проговорила я почти неслышно. – Люк такой.

Мы стояли, молча глядя в зеленеющий парк. В воздухе разливалась березовая горечь, и запах этот показался мне вдруг очень уместным рядом с леди Шарлоттой и ее темными грустными глазами, жестами отчаяния – когда она поднимала тонкую кисть ко лбу и замирала так на несколько секунд – и вдовьими, темно-фиолетовыми цветами в одежде. Кого бы ни потеряла леди Лотта, она несла свое горе с достоинством королевы. Уметь бы мне так контролировать эмоции.

Я совсем не видела сестер эти две недели. Мы созванивались с Полиной и Василиной, но говорить долго я не могла; родные, слава богам, меня понимали, и мы общались очень быстро, какие-то минуты. Поля рассказывала про свои успехи в борьбе за человеческую ипостась – и это придавало мне сил, когда нужно было в следующий раз пережить втыкание иглы, – Василина делилась новостями: одной из последних было приручение огненных духов. Старшая сестра передала мне формулу вызова, но, как бы мне ни было любопытно, я не имела времени экспериментировать. Да и побаивалась, что силы моей крови не хватит, чтобы обуздать их. В любом случае, у меня были более важные дела, а овладение родовыми способностями я отложила на потом.