Раскрашенные жизни (СИ)

Хотя он-то как раз и не давал своей команде потерять лицо. Внимательный, губы поджаты, а в движениях грация кобры. Зыркает исподлобья туда и сюда, взбитые ветром в перья волосы и брови, которые украсили бы любого кинозлодея, довершают образ.

Зато майка ярко-жёлтая, с Че Бурашкой с автоматом на груди, она лезет в глаза не хуже сигнала светофора.

Мимо проплывают коттеджи, укрытые сонными яблонями, где-то там, в глубинах дворов, плывут квадраты светлых окон. Яно вертит головой, и, если на него смотреть краем глаза, эти движения напоминают движения штопора. Ислам беседует с Арамисом, Слава с претензией разглядывает встречные заборы и напоминает этими манерами дворняжку, ищущую метки товарок.

- Подожди-ка, - говорит Наташа с горящими глазами, и группа мигом затихает. Будто кто-то убавил с пульта звук. - Арамис, полотенце. Вон на ту камеру.

- Что она задумала, - бурчит Слава. - Беспокойная женщина.

В руках у Арамиса белеет белая тряпица, на лесках парочка утяжелителей - обычных рыболовных грузил - так что конструкция напоминает рыбацкую сеть. К камере на заборе на цыпочках по “мёртвой зоне”, движение, такое как в фильмах про пиратов, когда забрасывают абордажные крюки. И на объективе повисает тряпка, залётный ветерок жуёт её, но сбросить не может.

Наташа бросается туда, куда смотрела камера. Там ворота, огромная надпись: “ОСТОРОЖНО ЗЛАЯ СОБАКА” - поперёк. В руках что-то медное, баллончик с краской, шипит, распыляя красную жидкость.

- Быстрее давай, - говорит Слава. Смотрит по сторонам, но свидетелей нет. Руки Наташи движутся плавно, иногда вспыхивает луч фонарика, выхватывая пятна краски. Ислам косится на Яно: тот смотрит, затаив дыхание, лицо раскраснелось, как будто это над ним сейчас колдуют с баллончиком.

- Готово! - говорит Наташа. - Убирай заглушку.

Отступает на шаг, чтобы посмотреть на результат. Справа и слева слышится фырканье. Лида надувает губы, чтобы не захохотать. Тумаков всё больше мрачнеет. Яно открывает и закрывает рот, как рыба на берегу.

Вместо прежней надписи теперь красуется: “ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ КИСА”.

- Я думала, будет смешнее, - после паузы говорит Наташа.

- Но запятую ты здорово подрисовала, - с некоторым сомнением говорит Арамис. - Мы же вроде как за грамотность?

- Ага. Но всё равно, как-то глупо. С этой кисой… эх.

Ислам больше не может сдерживаться. Ржёт, как сумасшедший, стараясь только не перебудить всю улицу. Где-то залаяла тяжёлым кашляющим лаем собака. Наверняка та самая. Злая.

- Ты что? - подскочила Наташа.

- Это глупо… но… очень… смешно… - пыхтит он.

- Ты правда так думаешь?

Он кивает, и она расплывается в улыбке:

- Спасибо.

Полотенце спряталось в рюкзаке у Арамиса, и они спешат прочь, пока не выглянул хозяин.

Слава схож лицом с недостроенным зданием, что проплывает сейчас справа, как большой ледокол. Такой же серый и с провалами глаз. Наверняка Ислам упал в его глазах куда ниже плинтуса, но всё-таки не мог остановиться - ржал до тех пор, пока вместо смеха из глотки не стало выдираться хриплое шипение.

Очень скоро они находят вторую свою глобальную жертву за этот день. Дошли до микрорайона и разделились: Арамис с Любой исчезли с каким-то секретным заданием, Слава повёл остальных за собою во дворы и остановил возле красного новенького опеля. Сверился по бумажке с номером, и из внутреннего кармана куртки появился чехол из-под очков, а оттуда - шило с перемотанной изолентой ручкой.

- Загрязняют окружающую среду? - понимающе спрашивает Ислам.

- Не пори чепухи, - сурово говорит Слава. Приспосабливает шило к покрышке, появляется молоток - небольшой, хозяйственная штучка, такой есть в каждом доме.

- А разве так можно? - спрашивает Яно.

- Так нужно, - шепчет Наташа. - Тише. А то засекут.

Ястребиное лицо поворачивается в полутьме вправо и влево. Вся напряжённая, будто гитарная струна, вроде бы стоит на месте, но кеды всё равно скрипят по асфальту, и в такт этому звуку скрипят нервы всех четверых. Звук кажется оглушительным. Удар молотка по сравнению с ним - мягкий, как будто кто-то ударил кулаком по подушке.

Хлоп - и всё. Слава уже приноравливается, чтобы сделать следующую дырку. Откладывает молоток, вытягивает из обоймы другое шило и всучивает Яно.

- Займись пока теми двумя колёсами. По четыре дырки в каждом, не меньше. Запомнил? Молотка второго нет, подбери где-нибудь кирпич. Вон там посмотри, около трэша, там их полно. Только свет не зажигай.

Яно вертит в руках шило, длинные пальцы путаются. Ислам давит губами улыбку и представляет, как он потом будет распутывать многочисленные узлы на руках. Эстонец вытягивает шею, пытаясь рассмотреть в той стороне кирпичи, но от друзей далеко не отходит.

- Я принесу. У тебя оружие, и ты нужен тут, - шепчет Ислам.

- Спасибо, - лопочет Яно.

Ага, вот и кирпич. Точнее обломок, хорошие кирпичи-то никто не выбрасывает. Когда возвращается, Яно уже успел наколоться. Сопит обиженно, засунув большой палец в рот.

- Может, лучше ты? - говорит.

- Я вообще с тобой только за компанию пошёл.

- А. Ладно…

Обходит машину, неловко пристраивается к переднему колесу.