Раскрашенные жизни (СИ)

- По четыре дырки в каждом, - рычит Слава. - Не меньше.

- Слушай-ка, а давай мы его ещё и распишем. Шины резать - это как-то скучно, - вдруг говорит Наташа.

Слишком громко. Такие люди, люди-струны, всегда прибавляют в громкости, когда в голову приходит какая-то идея. Как будто кто-то щёлкает внутри зажигалкой. Все трое хором на неё шикают. Тоже слишком громко получилось. “Но, возможно, - думает Ислам, - люди подумают, что это какие-нибудь ночные птицы. Да, ночные птицы, только и всего”.

- Поговори мне ещё тут, - сопит Слава. - Сейчас придёт хозяин, и уже скучно не будет…

- Не, ну Слав. Ну серьёзно. Краски у нас хватит.

- Не пори чушь. Сейчас не пасха, чтобы разрисовывать яйца этому кренделю.

Наташа тем не менее лезет в рюкзак, и вот уже в каждой руке по баллончику. Зажигалка полыхает вовсю, разгоняя темноту у неё в голове.

- Да ладно тебе. Шины - это прошлый век. Ну пожа-алуйста.

- Ладно. Несносная девчонка. Ладно, ладно. Только тише. Закрой рот и делай всё молча.

Наташа порывисто обнимает Тумакова, сумка раскрывается под её руками, баллончики норовят раскатиться в стороны.

- Чья это машина? - спрашивает Ислам.

Слава швыряет в него недовольным взглядом.

- Селиванова. Сидит в районной администрации, некрупная сошка по образовательной деятельности. Два дня назад приезжал в универ. Не слышал?

- Слышал, - признаётся Ислам.

- Как думаешь, откуда у него такая тачка?

Хасанов жмёт плечами. На языке вертится вопрос, и Ислам не может его удержать:

- Слушай. А ты у нас учишься?

- Выгнали с третьего.

Ислам не уточняет почему. И так понятно: причина выгнать такого найдётся всегда. Но Слава добавляет:

- Отправил подальше пару завучей и директора. И не жалею об этом.

- Его до сих пор пускают на проходной, - с гордостью говорит Наташа. - И пару раз ловили в коридорах.

- До тех пор, пока я могу свободно и безнаказанно шарахаться по этому зданию, я буду возглавлять клуб. Такая безалаберность меня не просто возмущает - она танцует передо мной, как матадор перед быком. И я вновь и вновь буду выставлять рога. Как самый настоящий бык. Директор не узнаёт меня, хотя орал до хрипоты и грозился сдать правоохранительным за неуважение к его персоне. А за что, скажите мне, я должен его уважать? Надутый гусь…

Когда двадцать минут спустя они уходили через спящие дворы, автомобиль расцвёл чёрными точками и глазами на бампере и стал похож на божью коровку этакого спортивного типа. Таким его рано утром и нашёл господин Селиванов.

Глава 7

С того самого вечера на крыше Ислам с Катей часто бывали вместе. Кто-то за кем-то заходил и шли куда-то, разгоняя по мокрым самарским улицам воду. Обменялись телефонами, но звонил Ислам редко. Только когда требовалось назначить встречу. Назначал и быстренько прощался. Просто потому что не любил разговаривать по телефону. И правда, какой в этом смысл? Поболтать, обменяться новостями можно и лично. При личной встрече ты видишь, как играют на лице тени, слышишь дыхание и можешь, умирая где-то внутри от восторга, коснуться запястья или приобнять за талию. Она же не звонила совсем, но и это его совершенно не трогало. Возможно, у неё была аська, но Хасанов не спросил. Катя не похожа на девушку, которая зависает в аське. Такая, которая может извлечь чистые эмоции из каждого момента, из любой встречной мелочи, в электронном общении не нуждается.

Бесцельные прогулки - всё равно бесцельные прогулки, даже если под рукой есть девушка. К ним Ислам так и не приспособился. Когда нет цели, идти куда-то он не может. Быстро начинает “вихлять” - залезать ногами на газон, лезть под ноги другим пешеходам.

- Своди её куда-нибудь погулять, - говорит Паша, но для Ислама это звучит, как: “Поставь её красить забор и сделай так, чтобы ей было не скучно”. Так же страшно. Метод Тома Сойера тут не сработает.

Со временем Ислам пришёл к выводу, что он слишком молчаливый. Когда болтаешь без умолку, можно хоть круги вокруг лотка с мороженым нарезать. О да, слушать он умел. Умел вставлять замечания, иногда остроумные и в меру уместные, подтрунивать, стебаться и показывать интерес, тем более если на самом деле интересно слушать. Но какая бы ни была разговорчивая девушка, рано или поздно потоки слов иссякают, она выдыхается, и вот уже ты ощущаешь этот жалобный взгляд. Мол, поговори со мной теперь ты. Расскажи что-нибудь интересное…

Ислам умел чувствовать молчание. Неизвестно, как его ощущала она, но Исламу это молчание физически давило на макушку, где тут же просыпались и принимались копошиться, как злые бактерии из рекламы, мысли. А что если она подумает, что он скучен? Что значит “подумает”? Он ведь и вправду скучен, молчалив и неловок. Забывчив и нетактичен.

Катя тоже не больно разговорчива. Любит хранить все эти интересности внутри себя, выдавая собеседнику по крупицам. Любит заглядывать в глаза и, похоже, любит, когда он по глазам читает эти мысли. Смеётся, когда Ислам говорит, ты подумала сейчас о том-то и о том-то. Или - я с тобой согласен, но считаю, что…