Раскрепощение

— Тогда как тебе пришло в голову название «Раскрепощение»? — тихо спрашивает она.

Я отгоняю свой инстинкт превратиться в пещерного человека вокруг этой женщины и обдумываю её вопрос.

— Каллум предложил «Растление», — вспоминаю я с усмешкой.

— О нет! — она отшатывается. — Это ужасно.

— Серьезно. — я делаю приличный глоток шампанского. — Он очень извращенный ублюдок.

— Это как… «Опасные Связи». Я этого не выношу.

— Точно. В этом тоже чувствовалось покровительство и ни капельки не жутковато.

Она смеется.

— Определенно жутковато.

— Но, знаешь, он также предложил «Свежее Мясо».

Она вздрагивает.

— Черт возьми. Надеюсь, он пошутил.

— Почти уверен, что так и было. Ему нравится нести чушь, но под всем этим он хороший парень. Предложение Зака было «Исследование» или что-то столь же отстойное. Вот почему мы ограничиваем его только электронными таблицами. Моим предложением было «Осквернение». — я по-волчьи улыбаюсь, и она практически выплевывает свой напиток.

— Боже мой, — произносит она сквозь пальцы.

— Немного агрессивно?

Она наклоняет голову, размышляя.

— Это горячо.

— Горячо? — теперь моя очередь практически подавиться. Что, собственно, за хрень?

— Да. На самом деле, это то, чего хочет каждая девственница. Верно? Быть оскверненной. Это предел мечтаний. Особенно для тех из нас, кто католик и запутался.

Боже мой.

Я думал, что эта девушка закончила меня удивлять.

Явно нет.

— Но это немного прямолинейно, — беспечно продолжает она. — И да, полагаю, это может отпугнуть некоторых потенциальных участников.

Я прихожу в себя, но меня шатает.

— Да. Так что, наша брендинговая компания придумала «Раскрепощение», и нам всем понравилось. Опять же, это стильно. Сдержанно. И сам акт кажется благородным. Положительным. К тому же естественным. Когда цветок раскрывает свои лепестки и демонстрирует всю свою красоту, это неизбежный акт природы и чудесная вещь. Такова его судьба, и это то, что мы должны отмечать. А не ограничивать.

Она мечтательно улыбается.

— Мне это нравится. Великолепное слово. Я никогда по-настоящему не задумывалась об этом.

И наоборот, перспектива занять место в первом ряду при виде чуда, которое заключается в том, чтобы увидеть, как Белина Скотт раскроется, увидеть, как ее разум и тело открываются чистой силе всей мощи, которой они обладают, — это то, о чем я не могу перестать думать.

Ни на секунду.

ГЛАВА 12

Белль

— Перестань ерзать. Ты выглядишь великолепно. — Мэдди легонько хлопает меня по руке.

Я выдыхаю.

— Ты только что процитировала Ричарда Гира, разговаривавшего с Джулией Робертс, когда она была в том красном платье?

— Не знаю. Возможно, я перефразировала его. «Красотка» всегда где-то на поверхности моего сознания. В любом случае, ты — полная противоположность шлюхи. По крайней мере, сейчас. — она смотрит на воображаемые часы. — Но через пару часов? Что ж, это будет другая история.

— Заткнись.

— Видишь? Ты даже не можешь послать меня нахуй, как сделал бы нормальный человек. Ты самая чистая их тех, кого я знаю, Белль Скотт.

— Ненадолго, — бормочу я, когда мы вручаем тяжелые приглашения с позолоченными краями, на которых выбита уже знакомая буква «А», бесстрастному швейцару.

Переступить блестящий медный порог «Алхимии» кажется символичным. Даже пророческим.

Боже, помоги мне.

Сегодня тот самый вечер, и я так нервничаю, что едва могу проглотить куриный салат. В «Алхимии», по-видимому, есть лимит на два напитка для тех, кто собирается покинуть барную зону, так что я уже выпила бокал вина дома. Мэдди — моя назначенная моральная поддержка на эту ночь. Женевьева предложила мне взять с собой «плюс один», и я бесконечно благодарна ей за это, потому что не уверена, что справилась бы с этим в одиночку.

Несмотря на ворчание Мэдди, я снова разглаживаю ладонями платье, пока мы пересекаем просторный вестибюль. Здесь потрясающе пахнет Diptyque Baies. Культовые свечи горят в огромных черных горшках, обрамленных массивными волновыми фонарями, которые окружают нас, когда мы идем, черно-белый пол отражает хром и пламя.

Что, чёрт возьми, надеть, когда готовишься к тому, чтобы лишиться девственности? Я не могу выбросить это ужасное слово из головы с тех пор, как Рейф произнес его на прошлой неделе. А потом я вспоминаю выражение его лица, когда он коснулся языком слова «осквернённая», и у меня по коже пробегает тепло.

Остановлюсь на «раскрепощенной». Гораздо более приемлемо. Звучит определенно целомудренно.

В любом случае, получается, что если вы — я, то наденете бледно-золотистое шелковое платье-комбинацию от Ralph Lauren и босоножки на ремешках от Gianvito Rossi. Платье идеально облегает мое тело и не допускает бюстгальтера, но да ладно.

Я в секс-клубе.

Не думаю, что кто-то будет осуждать за мои жемчужинки.