Распад Золотой Орды

Притом, в большинстве случаев, золотоордынская торговля носила формы простого обмена товаров. Во время своего путешествия по Монголии Плано Карпини и сопровождавшие его лица в пределах Золотой Орды «не могли найти ничего продажного на деньги». Рубрук и его товарищи во время путешествия на золото и на серебро не могли купить ничего съедобного, получали все необходимое путем обмена на полотно и ткани[333]. Возможно, нам возразят, что это относится к более раннему периоду, но и после, как сообщает С. Герберштейн, у татар «Золото и серебро, кроме купцов, почти не употребляется, а употребляется у них только обмен вещами»[334].

Мы рассмотрели экономическую структуру Дешт-и-Кипчака XIII–XIV вв. Из этого краткого обзора можно сделать следующие выводы:

Несмотря на некоторое развитие производительных сил в Дешт-и-Кипчаке, монголы-татары все же оставались кочевниками-скотоводами, Земледелие, ремесла, появившиеся только в последние годы существования Золотой Орды, не вышли из своей первобытной формы; караванная торговля не затронула основ натурального хозяйства монголов.

Разбирая экономический строй Золотой Орды, мы как бы отвечаем на поставленный вопрос: создали ли монголы более высокий экономический строй в завоеванных ими странах? Обычно варварские завоевания, как указывал К. Маркс, приводят к троякому исходу: «Народ-завоеватель навязывает побежденным собственный способ производства (например, англичане в этом столетии в Ирландии, отчасти в Индии); или он оставляет существовать старый и довольствуется данью (например, турки и римляне); или происходит взаимодействие, из которого возникает новое, синтез (отчасти при германских завоеваниях)»[335].

В своих попытках превратить все пространство захваченных земель в пастбище, низвести людей до положения покорных пастухов монголы потерпели юрах. Следовательно, первый исход, указанный К. Марксом, исключается. От монгольского завоевания не получилось и синтеза, как то имело место при германских завоеваниях. Таким образом, третий исход также исключается; остается второй, оказавшийся наиболее приемлемым для монголов-завоевателей, — оставить старый, уже существовавший у покоренных способ производства, ограничившись данью с покоренных народов.

Монголы, будучи не в состоянии навязать покоренным свой способ производства, сами постепенно приспособлялись, или, говоря словами Ф. Энгельса, «приноровились» «к тому высшему» экономическому положению, которое они застали в покоренной стране. Устройство городов, приобретение навыков ремесленного производства, земледелия было своего рода попыткой «приноравливания» к тому «высшему экономическому положению», которое монголы застали в завоеванных ими странах. Но мы уже видели, что земледелие, ремесла, торговля в хозяйстве кочевников играли незначительную роль. Основным источником существования массы кочевого населения оставалось скотоводство. Монголы, за редким исключением, продолжали оставаться кочевниками, «вели натуральное хозяйство, оно не менялось, хотя к монголам, в результате успешных завоевательных войн, пошли деньги, продукты производства разных культурных народов, потянулись караваны купцов, но ростовой торговый капитал не создал новых видов производства и не менял основ натурального хозяйства. По-прежнему скот и охота были главными источниками существования. Следовательно, никто не мог обойтись без пастбищных территорий и мест, удобных для охоты»[336].

Монголы, будучи кочевниками, не менее чем другие народы, занимавшиеся земледелием, нуждались в землях, пастбищах и местах охоты. Главная причина монгольского завоевания и заключалась в стремлении приобрести большие необитаемые пространства земли, как непременное условие кочевого способа производства монгола-скотовода. Отвоевав все пространства земель от Иртыша до низовьев Дуная, удобных для кочевья, потомки Чингис-хана стали собственниками этих земель, необходимых для развития феодального способа производства.