Распахни свое сердце (СИ)

— И что вы предлагаете? Вам не кажется, что я сама разберусь со своими проблемами?

— Из-за несдержанности Кондратенко ваши проблемы скоро станут достоянием общественности.

— Не стройте из себя заботливого папашу!

— А вам приятнее считать меня моральным уродом? — Роман сел на край стола.

— Можно я оставлю этот вопрос без ответа?

— Стоп! Кажется, мы сейчас поругаемся.

— Вы сами провоцируете меня.

— Татьяна Михайловна, научитесь доверять людям.

— А разве я им не доверяю?

— Выходит, нет.

— Вы не входите в круг моих близких друзей.

— Мы бродим по замкнутому кругу и никак не найдём выход.

— Может, стоит оставить тщетные попытки?

— Нет.

— Роман Николаевич, закончим этот разговор. Хотите кофе?

— Хочу, — Смирнов улыбнулся.

— Кто бы сомневался.

— Составите мне компанию?

— А у себя в кабинете вы кофе выпить не можете?

— Мне скучно.

— Работать надо, тогда и скучно не будет. Ладно, — женщина поднялась и направилась к двери, —

подождите здесь.

Роман обогнул стол и устроился в кресле секретаря, вытянув длинные ноги. Его напрягала ситуация, складывающаяся между Антоновой и Кондратенко. Константин совсем потерял голову и мог

наломать дров. Оставалось лишь надеяться на то, что Дмитрий сможет более доходчиво объяснить

брату правила поведения, или же придётся вмешаться самому. Кто дал ему это право? Да никто.

Собственно, он и не собирался спрашивать разрешения на вмешательство.

А ещё его волновало собственное поведение вчерашним вечером. Что он говорил? Это был уже не

лёгкий флирт, а откровенные подкаты. Удивительно, что Татьяна не пресекла на корню их общение, а предпочла сделать вид, что ничего не было. Это в её стиле, определённо.

— Вам удобно? — брюнетка вошла, неся в руках поднос с двумя чашками кофе.

— Очень.

— Сгиньте.

— Злая вы, — финансист пересел на один из стульев, придвинув его к столу.

— Не посягайте на чужую собственность.

— Всё, сменим тему, — Смирнов взял чашку с подноса и сделал несколько маленьких глотков. — В

субботу малышня пробежится по нескольким выставкам. Думаю, будет удобнее, если после этого

Алеся вместе с ребятами сразу поедет ко мне.

— Хорошо. Во сколько мне нужно быть у вас?

— А почему бы вам не приехать в обед и не помочь мне?

— Кажется, кто-то хвастался умением готовить? — Антонова улыбнулась, усаживаясь в своё

кресло.

— Вдвоём мы справимся быстрее. Соглашайтесь.

— Я приеду, как только закончу с делами по дому.

— Отлично, — шатен выдернул из стопки бумаг чистый лист и, достав из нагрудного кармана

пиджака ручку, написал свой адрес. Протянув женщине листок, он усмехнулся: — Если заблудитесь, звоните.

— У меня нет вашего номера

— Мы немедленно исправим это упущение, — пролистав контакты в телефоне и найдя «Татьяна», Роман нажал на вызов.

— Откуда? — женщина сбросила звонок.

— Ваш номер есть почти у всех сотрудников.

— Вы работать сегодня собираетесь?

— Намёк понял, — Смирнов поднялся и направился к двери, кинув через плечо: — Спасибо за кофе.

___

Костя влетел в свой кабинет, бросив косой взгляд, полный злобы, на нескольких сотрудников, топчущихся перед дверью:

— Все вопросы после обеда!

Сунувшаяся к нему Верочка услышала в свой адрес столько всего, что поспешила мгновенно

исчезнуть и притвориться мебелью.

Кондратенко отчаянно хотелось напиться. Эта ревность съедала его изнутри, выжигала

внутренности и выламывала суставы.

Он всегда был импульсивным, как подросток, но знал, какую черту лучше не переходить. Только с

Татьяной вся выдержка летела к чертям. С ней невозможно было сдерживаться. Желание обладать

ею было слишком сильным, испепеляющим, почти невыносимым. Она была особенной, единственной из всех его женщин, ничего не требующей, наоборот, не дающей даже надежды на

что-то серьёзное. Она не хотела отдавать всю себя.

Когда-то он сам разрушил их отношения, но теперь, спустя год, что-то толкало его к попыткам

вернуть утраченное. Это не любовь. Это больше похоже на желание доказать собственное

превосходство, потешить уязвлённое самолюбие и получить Антонову в полное распоряжение до тех

пор, пока это нужно ему.

Трудно контролировать себя, когда осознаёшь, что желаемое в любой момент может уплыть в чьи-

то чужие руки, оказавшиеся более проворными. Он не раз сталкивался с Артамасовым и знал, что

руки у бизнесмена длинны до неприличия. В чью сторону склонится чаша весов? Женщины любят

красивую жизнь, но они слишком подвержены сантиментам, поэтому, вероятно, шансы равны у

обоих. Почему-то Кондратенко был уверен, что Татьяна если и не любила, то однозначно была

влюблена в него год назад. Что мешает возрождению чувств? Надо только подтолкнуть её. А как это

сделать, не напоминая о себе? Никак.

Если бы кто-то объяснил Косте, что его «хочу» не повод вламываться в чужую жизнь с грацией

слона, он, быть может, призадумался над этим. Нет, конечно, Дмитрий пытался донести до брата сей

факт, но, вероятно, был не слишком убедителен.

— Константин Юрьевич? — Вера заглянула в кабинет начальника.

— Чего тебе?

— Костя, — Любимцева подошла к столу и села на край, — что случилось? — она знала, что гроза

миновала. Нужно было дать Кондратенко время остыть.

— Всё в порядке. Чего ты хотела?