Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 2

Но они нас явно хотели всех собрать еще до выхода на шоссе, на лестничной клетке.

И когда я спустился до этого, в маске, внизу, и он приставил мне автомат, я просто оттолкнул от себя рукой ствол оружия и бросился бежать наружу, на улицу, по шоссе. Другие пленные шли за мной. Я был первым. И я отстранил от себя ствол оружия и вышел на улицу.

Я: – То есть, ты вышел ровно тем самым путем, которым вошли террористы?

Гади Цабари: – Абсолютно точно. Пойми, я не знал, есть ли там еще террористы снаружи на шоссе, ждет ли там кто-то у выхода. Это была лотерея. Это просто был мой шанс. Ты должна понять: я был без одежды, почти голый, я был в одних трусах – даже без туфель, без ничего, босой. Это было пять часов утра. И я побежал. Побежал зигзагами, между столбов, чтобы они меня не пристрелили. Потому что террористы открыли по мне огонь. Выпустили две или три автоматные очереди. А друзья мои уже не смогли выйти, потому что террорист, который стоял здесь, заблокировал собой выход, снаружи, и стрелял по мне.

Я: – Скажи мне, пока ты шел от третьего бокса к первому – ты уже понимал, что ты в смертельной опасности?

Гади Цабари: – Нет, совсем нет. Во-первых, террористов, которые меня захватили, я видел глаза в глаза. И это психологически сразу меняет ситуацию: если ты видишь человека глаза в глаза, ты не думаешь, что он в тебя будет сейчас стрелять. Пусть даже он и вооружен автоматом. И я только думал сам в себе одно: «Как я доехал на эту олимпиаду?! Как я боролся, чтобы попасть на эту олимпиаду! Этого просто не может быть, чтобы я попал сюда для того, чтобы меня захватили террористы!» Я был как во сне. Я не боялся ничего, у меня не было ощущения страха. Никакого такого ощущения. До той самой секунды, пока я не спустился по этой лестнице. И пока не увидел этого террориста с маской вместо лица. И тогда – я как будто получил удар в сердце. Физически. Я почувствовал себя очень плохо – физически – как будто мне – физически – воткнули нож в сердце. Видишь: было темно, этот проход, эта темная лестница. И до этого все террористы, там, наверху, были как будто бы нормальными людьми – с открытыми лицами, я видел их глаза. У тех, которых я видел до этого наверху, были лица. И вдруг я спустился – и он стоит в темноте в маске.

Я: – Ты в этот момент понял, что можешь погибнуть?

Гади Цабари: – Я проснулся! Ровно в этот момент я проснулся. Я его увидел – того, кто стоял внизу – в четырех ступеньках до конца лестницы. И эти четыре ступеньки я, как получил этот удар в сердце, я уже осознавал, где я нахожусь. И когда я спустился к нему – я ведь не планировал этого – я не знал заранее, кто там есть. Я не знал, кто снаружи есть. Но за эти четыре ступеньки, которые я должен был к нему пройти, я проснулся, я понял, что я должен что-то с собой сделать. И я даже не знал, что именно я должен сделать. И только когда я уже подошел вплотную к нему, я просто отстранил его оружие рукой. Отвел от себя. До этого момента – клянусь – я этого не планировал. И тут я почувствовал себя как взведенная пружина. И отвел оружие рукой. Я не думал, что я делаю. Чисто механически.

Я: – Ты понял, что если ты этого не сделаешь, то погибнешь?

Гади Цабари: – Ничего я не понял. Я делал это без плана. Без плана.

Я: – Где был Калашников? Куда он тебе его приставил?

Гади Цабари: – В живот. Вот сюда. Смотри! Вот так.

Я: – И ты мне хочешь сказать – что вообще не думал в этот момент, что он может тебе выстрелить в живот, как только ты дернешься?

Гади Цабари: – Говорю же тебе… Я не сильно верующий. Но я тебе точно говорю: я не делал этого спланированно. Я сделал это по наитию. Потому что нормальный человек на такое бы не решился. Потому что тут надо было брать шансы, решать: выходить – не выходить наружу. Вспомни: это еще почти ночь, раннее утро, я – почти еще сплю, совсем сонный. Я не силен против них, я не быстр, гол, бос – и безоружен. Но что-то в меня вдруг вошло! Говорю же тебе! За один миг как будто откуда-то извне – весь адреналин мира вошел в меня. И – если бы я начал думать, рассчитывать – я бы такого никогда не сделал. И я побежал.

Я: – Когда ты понял, что ты спасен?

Гади Цабари: – Метрах в семидесяти от выхода на шоссе оказался забор. И когда я до него добежал, петляя от пуль меж столбами, и перелез через него – я почувствовал, что я жив. Я перелез через забор, и через двадцать метров после этого забора оказался дом, и я туда зашел.

Я: – Что это за дом был?