Распятая на звезде

Рабочие заводов Верх-Исетского и расположенных в черте города – Ято, Макаров и других, а также железнодорожники отказались от явки по мобилизации в защиту советской власти. Рабочие эти заявили, что не намерены пролить ни одной капли крови для поддержания власти комиссародержавцев

В Екатеринбургский Совет явились фронтовики, потребовавшие вооружить их, но Совет, опасаясь, что фронтовики могут обратить свои штыки против членов Совета и комиссаров, оружия фронтовикам не выдал.

В пределах города не наблюдается больших военных сил. По улицам можно лишь заметить разгуливающих латышей, которых насчитывается в Екатеринбурге до 1400 человек. На Верх-Нейвинском и Невьянском заводах вспыхнуло восстание рабочих, причем Советская власть свергнута; часть комиссаров арестована, часть перебита.

21 июля из Екатеринбурга уехали многие комиссары и их помощники, занятия во всех учреждениях почти прекратились. По городу носились нелепые слухи, и создавалось крайне тревожное настроение. С 22 июля город совершенно вымер, на улицах бродили только красноармейцы и патрули.

Приближались чехословаки. Паника среди красноармейцев стояла невообразимая. Грузовики переполненные вооруженными людьми мчались по направлению к вокзалу… Начался обстрел горнозаводской линии с целью пресечь продвижение поездов с эвакуируемым имуществом и красной армией. Благодаря обстрелу линия была разрушена и движение поездов остановилось. Чехам удалось захватить 19 эшелонов с имуществом и красной армией.

Александр Дмитриевич решил без промедлений вернуться в городскую квартиру, покинутую Аксеновыми еще в конце весны. Опасность миновала. В такое время нельзя оставаться в сельской глуши – надо обязательно быть в центре событий. Необходимо принимать самое деятельное участие в восстановлении нормальной жизни.

Выехали вместе с армейскими эшелонами – так было проще и безопасней…

Железнодорожный вокзал Екатеринбурга встретил их абсолютным безмолвием. На перроне валялись разбитые сундуки и чемоданы, из которых торчала дорогая одежда, разворошенные коробки, перевитые обрывками кумача, корзины, заполненные какими-то бумагами. Легкий ветерок подхватывал их по одной, и кружил, кружил, собирая в ворох и смешивая с остальным уличным мусором. Все свидетельствовало о большой спешке, с которой покидали город его прежние хозяева.

На привокзальной площади стояли брошенные грузовики. Они оказались как нельзя более кстати – найти извозчиков в нынешней ситуации было совершенно нереально. Дом же Аксеновых находился достаточно далеко – на Большой Съезжей. Идти пешком, да еще с поклажей пришлось бы очень долго.

Сергей Николаевич, заметив затруднения своих новых знакомых, распорядился выделить им один автомобиль. На остальные же быстро погрузились его бойцы, выделенные в головной отряд. Вскоре раздалась команда:

– По машинам!..

Колонна, между тем, тронулась в путь. Аксеновы могли ехать напрямик, через Макаровский мост, но предпочли остаться вместе со всеми и двигаться через центр города по Арсеньвскому, Вознесенскому проспектам, мимо мрачного Ипатьевского дома. Румша уже рассказал, что последний земной приют императора Николая II теперь опустел – там нет обитателей, его никто не охраняет. Но все равно угрюмое приплюснутое здание, едва видимое над уродливым дощатым забором, воздвигнутым большевистскими тюремщиками, по-прежнему вселяло ужас.

Молва о прибытии освободителей быстро разлетелась по городу. На Главном проспекте их уже ожидала многолюдная толпа. Все кричали, размахивали букетами, бросали цветы… Только флагов не было: притрагиваться к мерзкому красному полотнищу противно, а российского триколора ни у кого не имелось – за его хранение большевики расстреливали на месте.

Военный отряд во главе с Войцеховским проехал прямо – к зданию женской гимназии, где предполагалось организовать штаб и комендатуру. А автомобиль Аксеновых повернул направо, к Кафедральному собору.

Через Плотинку их машина ехала в гордом одиночестве. Александр Дмитриевич больше не хотел сидеть в кузове. Он поднялся и, опершись руками о кабину, встал в полный рост. Встречный ветер обнимал его лицо. Жаркое солнце ласкало своими лучами. В небесах пели птицы. Прохожие улыбались, поднимая в приветствии руки… Внезапно громыхнул оркестр, двигавшийся навстречу. Заголосили трубы. Ударили литавры. Раздался ликующий марш «Прощание славянки». И уже вся улица вторила ритмичным ударам барабана:

– Ура!

– Ура!

– Ура!!!

Тайная жизнь большевиков

Белоярская волость,

32 версты к востоку от Екатеринбурга, июль 1918 г.

На железной дороге уже третий день тишина – ни одного поезда. Да и куда ехать – под Екатеринбургом белые стоят, все движение перекрыли. Со стороны Баженово показался, было, красный бронепоезд. Он попыхтел, попыхтел перед стрелками, да и восвояси убрался. Тихо!