Распятая на звезде

Александр Дмитриевич знал это место. Их вели к городской свалке, куда свозились все нечистоты и сливались канализационные отходы, собираемые из отхожих мест.

Тем временем прежде ясное небо, освещаемое звездами и полудиском убывающей луны, стало затягиваться тучами. Опустилась мгла.

«Товарищ Сахар» чертыхнулся и приказал:

– Хватит!

Через пару шагов колонна остановилась у края канавы, дно которой было едва заполнено водой. Очевидно она ограничивала край свалки.

Последовала команда:

– Встать в шеренгу!

Но люди, к которым она была обращена, уже поняли свою обреченность и утратили способность к организованности и выполнению приказов. Они, сбившись в кучу, стали инстинктивно жаться друг к другу. И попытки конвоя растащить их в стороны ни к чему не привели.

Вскоре «товарищ Сахар» понял всю тщетность дальнейших усилий по наведению порядка и отозвал к себе красноармейцев. Те живо и сноровисто выполнили его приказание, выстроившись в два ряда, и вскинули карабины на изготовку.

Распорядитель расстрела, очевидно, не чуждый дешевой театральности, решил придать моменту торжественности. Подняв зажженный фонарь так, чтобы его лицо было хорошо видно, он выкрикнул:

– Вы, представители бывшего эксплуататорского класса, являющиеся врагами трудового народа, сейчас ответите за смерть нашего товарища, председателя Екатеринбургского горкома нашей родной большевистской партии, товарища Малышева Ивана Михайловича…

Александру Дмитриевичу был знаком этот бывший заведующий больничной кассой Верх-Исетского завода, обретший после революции большую власть, которая его нисколько не изменила. Он остался все таким же недалеким и малообразованным. Но теперь налет властности и высокомерия делал черты его лица еще более неприятными. А взгляд его рыбьих глаз, способных долго смотреть, не мигая, стал просто невыносимым… Вот за кого придется отдать свою жизнь!

– …Он отправился на борьбу с контрреволюцией, – продолжал разглагольствовать оратор, – поднявшей свою голову в Златоустовском уезде. Но на Симском заводе подлые враги рабочего класса исподтишка убили нашего товарища. Он сложил голову за победу пролетариата, за торжество социализма. Но его смерть не останется без ответа. За каждого нашего павшего героя мы будем уничтожать десятки буржуев! Сегодня настала ваша пора отвечать за все злодеяния вашего класса…

На этом поток его убогого красноречия истек. Он резко вскинул руку вверх и по-флотски выкрикнул:

– Товсь!

Жертвы совсем потеряли остатки воли: кто-то завалился на колени, кто-то заскулил, иные запричитали, обращаясь то к палачам, то к богу:

– Родненькие, не стреляйте!

– Господи, помоги!

– За что? Что мы сделали?

– Только не убивайте!..

Из речи Я. М. Свердлова¹³

Я хочу остановиться на вопросе смертной казни…

Я – не сторонник употребления резких слов, но важно указать, что как-нибудь нужно свести концы с концами… Это невозможно, и если говорить сколь-нибудь серьезно о тех мероприятиях, к которым нам приходится прибегать в настоящее время, о том, к чему мы имеем намерение призвать все Советы, о том, что имеем намерение предложить Всероссийскому Съезду Советов, – мы можем указать отнюдь не на ослабление террора по отношению ко всем врагам Советской власти, отнюдь не на ослабление, но, наоборот, к самому резкому усилению массового террора против врагов Советской власти.

Считаете ли вы правильной или нет самую беспощадную борьбу всеми доступными нам средствами?.. Считаете ли целесообразным применение самых суровых кар, вплоть до применения казни, по отношению ко всем контрреволюционерам?.. Мы глубоко уверены, что полное одобрение встретят все наши действия в борьбе с контрреволюцией, которые мы вели до сих пор!..

Александр Дмитриевич, вопреки всему сохранивший присутствие духа, понял, что сейчас ему предоставляется единственный шанс на спасение. Пусть он ничтожно мал, но он есть!… Когда раздалась команда «Пли!», он бросился на дно канавы. И сделал этот очень вовремя – над его головой просвистели пули. А через мгновение на него, уже лежащего в зловонной жиже, начали валиться грузные тела. На его лицо что-то закапало. Потом густая липкая жидкость потекла тонкой струйкой…

Стрельба прекратилась. Но это еще не конец! Наверняка, решат перепроверить свою работу и добьют оставшихся… Молчать, не шевелиться, ни единым мускулом не выдать того, что жив… К счастью, луна все еще скрыта за плотными облаками. Сверху в несколько рядов лежат трупы. А на дно зловонной канавы красноармейцы не полезут, едва ли захотят мараться.

Где-то рядом послышался стон, а за ним – отрывистый глухой пистолетный выстрел. С противоположной стороны повторилось то же самое. А потом все затихло Только «товарищ Сахар» негромко отдавал какие-то приказания.

«Неужели все закончилось, и я спасен!» – подумал при себя Александр Дмитриевич и открыл один глаз, оказавшийся замазанным чьей-то чужой кровью… Но нет: по краю канавы шли какие-то люди и подносили к телам зажженные спички: