«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Конечно, документ не носил такого помпезного названия, но столь коротким и емким определением советской пропаганде казалось проще мобилизовать массы трудящихся на гневное осуждение и борьбу с документом, которого в России никто и не читал, кроме, возможно, узкого круга специалистов в Москве. По факту же этот демарш главы Форин-офиса связан с торговым договором 1921 г., точнее, с теми нарушениями, которые англичане приписывали СССР. И здесь, не считая претензий по поводу захвата британских рыболовецких судов, вновь все сводилось главным образом к обвинениям в проведении большевиками широкомасштабной антибританской пропаганды на Востоке — яблоко раздора закатилось в сакральные для Лондона Кабул и Тегеран. В общем-то, как видим, ничего не изменилось по сравнению с XIX в. И это явление совершенно не зависит от того, кого коронуют в Москве или кто сидит в Кремле. Да и сейчас вроде бы то же самое. Я не буду подробно останавливаться на роли Красина в урегулировании этого вопроса, отмечу только, что он не преминул воспользоваться представившимся шансом проявить свои дипломатические способности в Лондоне. К тому же 10 мая 1923 г. в ресторане в Лозанне террорист застрелил Воровского, который должен был заменить Красина на должности торгпреда в Лондоне. Звезды сошлись.

Но официально, конечно, Красин бросился спасать свое достижение — торговый договор — и объявился в Лондоне уже 13 мая, совершив для этого весьма длительный по тем временам авиаперелет из Москвы через Берлин. И стало ясно, что его там помнят, и пресса вновь доброжелательно внимала речам своего советского любимца, пылко и образно защищавшего свое детище. Если не торговля, то что? Война? Войны, понятно, никто не хотел, уж больно свежи были воспоминания о мировой бойне. И Красина слушали. Даже строптивому Керзону пришлось несколько поумерить свое чванство истинного джентльмена и лично встретиться с Леонидом Борисовичем.

Надо сказать, это стало большим личным достижением Красина, и не столько в глазах Лондона, сколько перед весьма нелояльным к нему руководством Наркоминдела. Ведь до этого глава Форин-офиса лорд Керзон неоднократно отказывался принять Леонида Борисовича, которого англичане считали до момента установления дипломатических отношений с Россией в 1924 г. только торговым представителем. Красина терпели, ибо было выгодно, в первую очередь из-за поставок русского золота. Возможно, лорд Керзон так и не забыл толчка в спину, которым Ллойд-Джордж заставил его все же протянуть руку Красину при первой встрече.

Самого Красина этот «наглый отказ» крайне оскорблял, и он даже подумывал отказаться от назначения, находя его «политически нецелесообразным». «…Я с удовольствием воспользовался бы удобным предлогом уйти из Лондона, где меня Бонар Лоу и Керзон не пожелали принять», — пишет он супруге 25 февраля 1923 г. Останавливало только то обстоятельство, что иначе у его детей не будет оснований легально пребывать в Великобритании[1703].

Так почему же Бонар Лоу был столь жесток с Красиным? Ведь именно он, являясь председателем палаты общин[1704], внес 22 марта 1917 г. на ее рассмотрение резолюцию, где предлагалось по случаю свержения Николая II «направить Думе братское приветствие» и «сердечно поздравить русский народ» с воцарением свободы. «Я полагаю, — заявил, в частности, Бонар Лоу, — не нам судить, а тем более осуждать тех, кто решил принять участие в правительстве союзной нам страны…»[1705] Казалось бы, политик довольно лояльный к новым властям России, пусть и не к большевикам, и вдруг такое.

^{Джордж Керзон. [Из открытых источников]}

Полагаю, Бонар Лоу, сменивший Ллойд-Джорджа на посту премьер-министра, имел достаточно причин для личной неприязни к Красину. В кабинете своего предшественника он занимал пост канцлера Казначейства и был лично причастен к операциям с русским золотом: его имя неоднократно упоминается в архивных документах. Возможно, Бонар Лоу считал, что Красин сошелся слишком близко с Ллойд-Джорджем. Нельзя исключать и того обстоятельства, что он знал об их совместном золотом бизнесе и считал, будто его незаслуженно обошли гешефтом. А такое не прощается. Простая человеческая зависть. А здесь такая возможность отыграться, пусть и не на обидчике, но человеке, очень близком к нему. Конечно, все это только мои предположения, но кто знает…