Следует отметить, что у Красина было очень много общего в прошлом с Гуковским, особенно в том, что касается страсти к частному предпринимательству. Возможно, именно поэтому они поначалу хорошо понимали друг друга. Гуковский в юности увлекался революционными идеями, но эта романтика ему быстро наскучила, он отошел от подпольной деятельности, всецело отдался стремлению к личному обогащению и, надо сказать, на этом поприще весьма преуспел. Вскоре ему удалось занять пост директора Бакинско-Астраханского нефтепромышленного и транспортного акционерного общества, а в 1914 г. и основать в Санкт-Петербурге собственную фирму «И. Э. Гуковский». Он установил тесные деловые связи с А. И. Манташевым, являвшимся доверенным лицом Ротшильдов в России[1888]
. Этот факт представляется мне настолько важным, что я позволю себе подробнее на нем остановиться. Сегодня имя знаменитого в свое время «нефтяного короля» несколько подзабыто, и если кому-то оно и покажется знакомым, так это москвичам, которые уж наверняка хоть раз да слышали о знаменитой «конюшне Манташева» в районе Беговой поблизости от Московского ипподрома. Однако будет не совсем точно увязывать ее появление с Александром Ивановичем, поскольку построена она уже по заказу его сына Левона, заядлого любителя лошадей и вообще прожигателя жизни. Но в свое время имя Манташева гремело на всю Россию. Принадлежащие ему танкеры везли российскую нефть в Японию, Индию, Китай. А Нефтепромышленное и торговое общество «А. И. Манташев и К°» в 1904 г. по объемам добычи бакинской нефти уступало только фирме «Братья Нобель» и Каспийско-Черноморскому нефтепромышленному и торговому обществу братьев Ротшильд.Вполне логично, что хорошо разбиравшийся с дореволюционных времен в бухгалтерском учете Гуковский, имея опыт работы маклером на бирже в Баку, не мог пройти мимо тех возможностей, которые предоставляли галопирующая инфляция в России и бесконтрольный доступ к крупным суммам в иностранной валюте и главное — золоту.
Не вдаваясь в детали, отмечу, что в итоге Гуковский был обвинен в растратах и снят с постов наркома финансов и руководителя Нефтяного комиссариата. Но это не помешало ему в итоге занять должность полпреда РСФСР в Эстонии. Здесь и расцвели буйно все «таланты» его авантюрной натуры. После загадочной смерти Гуковского по возвращении в Россию выяснилось, что у него имелись депозиты на крупные суммы в эстонских банках. Литвинов, сменивший в Ревеле Соломона, пытался получить эти деньги, но безуспешно[1889]
.Красин активно привлекает к решению своих личных вопросов многочисленных знакомых из числа влиятельных иностранцев. Неоднократно указывает на якобы имеющиеся финансовые обязательства перед ним зарубежных партнеров по дореволюционному бизнесу, ожидая получения от них денег в определенные сроки.
Уезжая из Стокгольма в Германию, Красин оставил жене «опись», как он сам называл этот документ, где подробно указал, кто и сколько ему должен и какие средства причитаются ему из различных источников. Опись хранилась в личном сейфе жены. Он также заранее подготовил расписки в получении денег на различные суммы, чтобы выдавать их людям, передававшим средства его супруге[1890]
. Следует отметить, что все письма Красина переполнены замечаниями о тех, через кого он передавал средства для семьи из России. Часто это были иностранцы. Соотечественников, за редким исключением, Леонид Борисович особо не жаловал. Красин очень много и подобно пишет о способах обмена валют, курсе, предостерегает жену от ошибок, которые та могла бы допустить, производя обмен, рекомендует держать деньги по возможности «в первоначальной американской валюте»[1891].Однако, несмотря на все усилия Красина, его супруга начинает капризничать, и проявляется это в первую очередь в вопросе денег. Любовь Васильевна, не стесняясь, заявляет посланным от Красина людям «о денежных затруднениях», чем приводит мужа в крайнее недоумение: «Мне казалось, что оставленного Вацлавом Вацлавовичем [Воровским] должно было хватить не менее как на 8–10 месяцев. Не понимаю, в чем тут дело»[1892]
.