«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Конечно, Ленин не убоялся конкуренции со стороны «удачливого» Красина. Полагаю, главной целью всех этих угроз являлась попытка одернуть строптивого наркома в его стараниях вырвать золото из цепких рук Ломоносова. Вождь четко сказал: не остановишься, будут тебе все вышеперечисленные кары небесные. И Леонид Борисович все быстро понял и тут же дал заднюю. Так и появилось, полагаю, вышеприведенное письмо Финансово-счетного управления НКВТ. Красин все учел и выкинул белый флаг. На время он не сдался, но смирился, по крайней мере, принял такой вид. Он умел изгибаться и приспосабливаться. Да и Лежава, видимо, сделал соответствующие выводы. Сам он, хотя вроде бы и возражал против возобновления полномочий Ломоносова, демонстрировал свою максимальную удаленность от сделок, заключенных в рамках программы закупок паровозов в Швеции, заявляя в то же время об отсутствии причин для задержки отъезда Юрия Владимировича из Москвы за границу, когда последнего хотели видеть там подольше для дачи разъяснений по поводу РЖМ.

Выходит, неведомые нам герои из НКВТ и НКИД (в данном случае я говорю без иронии) действовали вопреки воле главы НКВТ, т. е. Красина, и потому их протест по грабительской сделке так и остался без подписи и благополучно лег «под сукно»? Я не нашел пока ответа на этот вопрос. Но факт остается фактом — такой документ существует.

Пройдет всего несколько лет, и все контролирующие деятельность РЖМ инстанции, до того словно ослепшие, внезапно озарит прозрение. «Все без исключения договора, заключенные проф. Ломоносовым (на паровозы, цистерны, рельсы, ремонт паровозов в Эстонии и проч.), неизменно содержат в себе пункты, сводящие на нет защиту интересов Советского Правительства и представляющие полную свободу поставщикам безнаказанно не выполнять принятых на себя договорами обязательств при исключительно благоприятных условиях, предоставленных им проф. Ломоносовым»[1523], — запишут в своем заключении члены межведомственной комиссии по ревизии деятельности РЖМ.

А пока Красин отодвигает в резерв полученное им 8 декабря 1921 г. в Лондоне письмо одного из высокопоставленных сотрудников НКПС, который находился в Германии в командировке и по ее результатам проинформировал Леонида Борисовича. Возможно, именно потому, что послание путешествовало исключительно вне пределов России, автор и столь откровенен: «…Я имел возможность еще раз детально поговорить со всеми крупными немецкими промышленниками и банкирами, и на основании моих переговоров я категорически утверждаю, что политика Ломоносова в Германии во всех отношениях вредная. Разумеется, трудно доказать, заинтересован ли Ломоносов или лица, близко стоящие к нему, помощники и проч. материально во всех помещенных заказах Ломоносовым за границей, но легко доказать вредную политику, проводимую в связи с этими заказами и общей деятельностью Ломоносова». Итак, И. Н. Борисов (а, по версии Мосякина, это именно он), в то время начальник Главного управления путей сообщения, взял шире. Он не просто обвинил главу РЖМ в банальных финансовых злоупотреблениях, а тех, кто «дружит» с Ломоносовым, в том, что «зарабатывают, не преувеличивая, несколько сот процентов», но и подводил под дело политическую подоплеку, что куда опаснее. Борисов утверждал: «Ломоносов… категорически заявил представителям Круппа и другим, что он не рекомендует начинать работу в России и что время не настало». И это когда сами капиталисты пришли к выводу, «что начать работать в России в некоторых местах уже можно почти без всякого риска». При этом Борисов приводит документальные доказательства, что фирма Круппа готова незамедлительно вложить в Россию 75 млн немецких марок (75 тыс. ф. ст. по курсу того времени), потом еще 500 млн на концессионных началах в постройку лесопильных заводов в Сибири. Немцы также готовы вкладываться и в развитие нефтедобычи[1524]. И пусть нас не вводят в заблуждение, казалось бы, скромные цифры в переводе на британскую валюту: курс фунта стерлингов к немецкой марке был политизирован и явно не отвечал ее покупательной способности на родине.

Надо сказать, Красин верно оценил главную идею этого письма: он жирно подчеркнул строчки о призывах Ломоносова к капиталистам не налаживать производство в России. И хотя автор не требует хранить содержание послания в тайне и заявляет о готовности доложить «подробно Дзержинскому и Ленину», даже в присутствии Ломоносова, Красин явно не хочет рисковать. Он, по-видимому, уже достаточно хорошо осведомлен о мотивах покровительственного отношения вождя к Ломоносову и не столь наивен, как искренне убежденный в бескорыстной преданности Ленина делу защиты интересов революционных масс автор. Возможно, его также остановил пассаж письма о «существовании антагонизма» между ним и Ломоносовым, о котором «всем известно». Ну кому это понравится? Так и до обвинений в предвзятости недалеко.