«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Конечно, я не могу исключать и другого варианта: к тому времени отношения Красина с Ломоносовым обострились настолько, что по НКВТ дана команда «мочить» руководителя РЖМ всеми доступными средствами. В этом Красина активно поддерживает его заместитель Лежава, который фактически ведет все дела в наркомате во время его частых и длительных отлучек. Надо сказать, в этом вопросе он находит понимание и поддержку у управляющего делами правительства Н. П. Горбунова[1519], от которого во многом зависит подготовка документов к заседаниям СНК.

Однако затем ситуация кардинально меняется. Меняется настолько, что вынуждает меня усомниться в приоритетности версии о решимости Красина покончить с монополией Ломоносова на распоряжение железнодорожным золотом. 17 декабря 1921 г. из наркомата в Комиссию по золотому фонду СТО уходит секретное письмо, подготовленное Финансово-счетным управлением ведомства, в котором подробно излагаются условия договора с «Нюдквист и Хольм», причем особо указывается, что он подписан именно Ломоносовым. По подсчетам финансистов НКВТ, согласно условиям сделки, в следующем году, помимо уже произведенных выплат, причем значительная часть средств предоставлена в виде «беспроцентных» займов, предстоят платежи «Нюдквист и Хольм» в сумме свыше 52 млн шведских крон. И каков же их вывод? Фирме причитается, «считая крону по курсу около 2-х крон за золот. рубль, около 26 000 000 золотых рублей». И это без учета операционных затрат, на которые уже «отпущено» около 3,3 млн руб., а также размера «расходов по реализации золота, [которые. — С. Т.], исходя из данных НКВТ за последнее время, должны выразиться не менее, чем в 3 %». Это еще примерно 1,3 млн руб. [так в документе]. И главное: что же предлагают блюстители национальных интересов из комиссариата? «Указанную сумму двадцать семь миллионов триста тысяч золотых рублей Народный Комиссариат Внешней Торговли и просит ассигновать на 1922-й год по смете Народного Комиссариата Путей Сообщения в распоряжение НКВТ на выполнение обязательств с „Нидквист и Гольм“»[1520]. Наличие этого документального свидетельства, полагаю, убедительно доказывает, что у руководства НКВТ на том этапе совершенно нет желания останавливать паровозную сделку.

Так что же произошло? Почему так резко изменился подход НКВТ к этому вопросу? И здесь нам на помощь приходит другой документ. «Т. Лежава! С Наркоматом внешней торговли дело из рук вон плохо. Пока Вы были больны, Красин еще раз пробовал свою слабую сторону: слишком большая самоуверенность, доходящая иногда почти до авантюризма. „Мне-де все сойдет с рук, мне все удается“. Есть у него такая черточка. И несмотря на его „удачливость“ и ловкость, и умение, и искусство, я не поручусь, что когда-нибудь он не нарвется из-за этого на большой скандал и на уход с треском. Нельзя так. Красин был здесь, видел, что Вы больны, и ничего не сделал. Оставил одного Войкова[1521], который явно негоден, вернее: не может сладить». И это пишет не Чичерин или Литвинов, это пишет Ленин! А повод, казалось бы, вполне пустячный, но опять-таки касающийся золота. Красин отказался предоставить руководящим товарищам из Азербайджана 7 млн руб. золотом на проведение одной весьма сомнительной, по его мнению, операции с какой-то малоизвестной фирмешкой из Турции. И я должен признать, что сделка эта, хоть и утверждена СТО, действительно выглядит уж очень «мутной». Но Ленин в бешенстве: «Войков ссылается на слышанные им якобы от Красина заявления, что с Константинополем торговать нельзя; там-де жулье. Если Красин так говорил, то Красин за это когда-нибудь попадет под суд… Красин нарушает закон и рвет всю работу. Так нельзя»[1522].

После прочтения такого документа, а он того стоит, хотя и значительный по объему, сразу же возникает масса вопросов. Зачем Ленину вдруг понадобилось натравливать заместителя наркома, каким и являлся Лежава, на своего начальника, а также другого, формально равного ему по должности, руководителя министерства? Зачем Ленин, всегда твердивший о сплоченности и единстве в партии, вносит раскол в верхушку столь важного на тот момент для выживания страны ведомства? И разве это не замаскированная угроза Красину, триумфатору, который только что заключил спасительный для власти большевиков договор с Великобританией? Безусловно, Красин самоуверенный авантюрист. А разве не такой человек требовался Ленину, когда надо было уломать Лондон?