«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

А суть в том, что Ломоносов не только сам всячески уклоняется от каких-либо контактов с официальными советскими представительствами за рубежом, но и поощряет сотрудников железнодорожной миссии к демонстрации полной независимости. Это вызывает раздражение у руководителей загранучреждений, которые пускают в дело проверенный механизм коллективной партийной критики. Принципиальность проявляют члены ком-ячейки при представительстве РСФСР в Берлине, хотя сам Ломоносов на партийный учет так и не встал и «косит» под беспартийного — в той ситуации это ему куда как сподручней. Бюро ячейки в ноябре 1921 г. обращается в ЦК, указывая, что «положение ж.-д. миссии т. Ломоносова вызывает всеобщее возмущение среди всех партийных товарищей и друзей Советской России в Германии».

Так что же вызвало такой праведный гнев бдительных партийцев? Скорее всего, простая человеческая зависть. В ноябре 1921 г. в Берлине в главной конторе РЖМ, а затем и в Стокгольме широко отгуляли первую годовщину миссии. По этому поводу устроили бал. Раздали неприлично большие премии. И если в 1921–1922 гг. в страну было ввезено паровозов на 124,3 млн руб. золотом, то в тот «юбилейный» 1921-й в условиях жесточайшего голода в России на импорт хлеба, муки и крупы израсходовано 17,8 млн руб.[1511] А ведь еще 3 августа 1921 г. Литвинов пишет Ломоносову: «В Москве золота не осталось, приходится ждать, пока подвезут из провинции, подсчитают и доставят в Ревель»[1512].

Если негодование партийных товарищей еще как-то можно оправдать все той же банальной завистью к высоким доходам в миссии, точнее, к «грандиозным тарифным ставкам» персонала и выплате «крупных наградных всем сотрудникам», что, несомненно, означает «преступное расхищение народных денег», то недовольство «друзей Советской России» — дело куда более серьезное. С мировым пролетариатом не шутят! Ну и, конечно, в ход идут обвинения на злобу дня: «грошовые отчисления» «голодающим Сов. России» и «недопустимое разгульничество за счет государства»[1513]. Масло в огонь подлили публикации в берлинских газетах о масштабных празднованиях «юбилея», а особенно о щедрой выплате сотрудникам миссии наградных в шведской кроне, что при катастрофическом курсе стремительно падающей германской валюты поражало суммами в марках воображение изнемогающих от инфляции немецких обывателей, особенно тех, кто симпатизировал коммунистическим идеям и был наслышан о массовом голоде в России. И если деньги на паровозы лились рекой, то средства на закупку продовольствия для голодающей страны в сумме 100 млн руб. золотом выделены только 25 июня 1921 г.[1514]

Здесь, как говорится, крыть нечем. О пирах, закатываемых Ломоносовым, широко известно. Как и о его уникальной причуде: он очень не любил скромных счетов подчиненных на представительство, ибо его счета на этом фоне выглядели пугающе огромными. Когда однажды после делового завтрака с немецкими промышленниками Лазерсон представил ему счет, тот взвился, словно ужаленный: «Да что вы их, говном кормили, что ли?»[1515] Трудно поверить, но негодование Ломоносова по поводу якобы недостаточной кормежки деловых партнеров разыгрывается, напомню, на фоне тотального голода в России. Конечно, в ЦК во всем разобрались. На то он и Центральный комитет партии. И в итоге виновных наказали. Правда, дело длилось довольно долго. Только 14 декабря 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) поручило СНК объявить выговор, да не просто так, а «с опубликованием в печати, профессору Ломоносову за произведенную им выдачу наградных сотрудникам железнодорожной миссии». Далее как-то глухо, вскользь, скромно упоминалось о возможности «возмещения» за счет сумм с личного счета Юрия Владимировича[1516].

На этом околоюбилейном информационном фоне как-то не замеченным в тени остался тот факт, что все платежи РЖМ должны были осуществляться в Швеции не напрямую, а через созданный специально для этих целей консорциум, единственной задачей которого являлось «взимание комиссионных с каждого выданного Советской Россией шведским фирмам заказа». Именно так определили главную цель появления этой прокладки неведомые нам герои из НКВТ и НКИД, которые подготовили свое заключение еще 16 июня 1921 г. К сожалению, мы не знаем, направлялся ли документ далее, по инстанциям, поскольку на дошедшем до наших времен экземпляре отсутствует подпись. Но у одного из авторов, видимо, человека принципиального и не робкого десятка, явно из разряда «за державу обидно», хватило мужества написать, «что более циничного документа я не видел за все время пребывания за границей»[1517]. Полагаю, здесь необходимо уточнить, что само участие в железнодорожных заказах для консорциума (а в советских документах он именуется «концерном») представляло далеко не приоритетное направление деятельности: смысл его существования состоял в торговле золотом на мировом рынке[1518].