Расплата

Напившись студеной воды из столь необыкновенного источника, мы разошлись в разные стороны, осматривая местность в радиусе двух-трех километров. После ее осмотра я поделился своими впечатлениями с Зайчиковым: сегодня на рассвете из источника пили кабаны, потом они небольшим табуном ушли по тропе; за ними кралась одинокая рысь; часа два назад здесь находилось стадо коз, убежавших затем по склону к орешнику; есть вчерашние и более ранние следы изюбрей. В последний раз снег выпал дней восемь назад; на нем следов человека не было, следовательно, человек не подходил к роднику не менее этого срока…

«Все верно, Пётра, — сказал Зайчиков, — ничего добавить не могу, следы вы прочитали, как книжку».

Мы направились к пещере, внимательно осмотрели ее.

Это был каменный мешок — метров пятьдесят в длину и тридцать в ширину — с очень низким сводом. Мы обследовали каждый метр каменистого пола пещеры и ее стен, но никаких признаков недавнего пребывания здесь человека не обнаружили.

До самой темноты мы бродили поодиночке по склонам сопок, чащобам и распадкам — в радиусе километров десяти от пещеры. Ничего подозрительного никто из нас не обнаружил. Встретились у Рокотуна. Развели большой костер, приготовили ужин. И тогда я заметил какое-то странное изменение в поведении Зайчикова. Обычно говорливый, он теперь помалкивал, часто вздыхал и не стал ужинать, заявив, что есть не хочет, так как переутомился. Добродушный Женя, пытаясь втянуть его в разговор, спросил: «Дядя Зайчик, вот вы угощали нас вкусным медвежьим салом. Скажите, где вам удалось убить этого медведя?» — «В тайге, где же еще, ента-таво, его забьешь!» — ответил Зайчиков, думая о чем-то своем.

Была уже глубокая ночь. Женя и я улеглись возле костра, но Зайчиков все топтался возле него, подбрасывая в огонь смолистые сучья.

Мне показалось, что охотник чем-то встревожен, хочет что-то сказать, но не решается.

«Может, вам не здоровится?» — как можно мягче спросил я его.

И Зайчикова словно прорвало. Порывисто теребя свою седенькую бороденку, он уставился на меня сердитыми глазками, заговорил громче обычного: «Вот вы, Петра, пошто нам такую распоряжению дали: кругом пещеры ходить не скопом, а в одиночку — и пошто для себя выбрали место за вон тем скалистым выступом?»

Я спокойно ответил, что такое обследование позволяет быстрее изучить местность. Для себя же выбрал тот выступ, поскольку он мне показался более трудным — из-за крутизны и осыпей.

«Ну ладно. А пошто вы сперва с моей женой Устиньей говорили в Тамбовке, ента-таво, а со мной во вторую очередь?» — «Потому что вас не оказалось дома, ведь вы за сеном уехали с утра». — «А я это все иначе понимаю», — уже потише проговорил Зайчиков, шуруя палкой в костре.

Такое заявление для нас с Женей было неожиданностью, и мы с недоумением уставились на старика.

«Я думаю, ента-таво, Назар находится в ваших руках, — волновался Зайчиков. — И ён дал показания про мою душу. Вы прибыли в Тамбовку и вот сюды неспроста, а хотите взять меня на пушку».

Совсем сбитый с толку таким заявлением Зайчикова, я поднялся с лежанки, подошел к нему: «Назара мы ищем и за этим пришли сюда. Вам доверяем — ведь кругом тайга, а в ваших руках оружие… Если у вас есть какие-то сомнения, давайте выкладывайте. Что у вас на душе? Не люблю недомолвок». — «На душе у меня, ента-таво, болячка. — Губы Зайчикова задрожали. — Мы с Назаром вот тута, у выступа скалы, закопали человека».

Следуя правилу — коль началось признание правонарушителя, нужно терпеливо слушать, не вспугнуть его, — я заставил себя молчать. Удивленный происходящим, помалкивал и Женя, глядя на Зайчикова широко раскрытыми глазами.

И тот рассказал нам, что там, у выступа скалы, под камнями, закопан гольд Максимка. Убил его Назар. Дело было так. Когда гольды ушли на север Приморья, с ними убрел и Максимка — так его русские прозвали. Но Максимка иногда приходил к Рокотуну. Каждый охотник имел в тайге облюбованные им для промысла места. Рокотун и был таким местом для Максимки. Словно душой к нему прикипел. А был он мужик из себя длинный, жилистый, гибкий, как лоза, и очень ходкий, как молодой лось. Мог не уставая за день оббежать десятки круч. В тайге Зайчиков иногда встречался с Максимкой на охоте. Тот умел блюсти таежный порядок. Чуть свет был уже на ногах и, подбадривая других, любил повторять гольдскую пословицу: кто часто встречает восход солнца, тот поздно увидит закат своей жизни. Охотникам он внушал мысль, чтобы они промышляли по-хозяйски — отстреливали только самцов: «Нужно бах-бах бик, только бик».

Контрабандисты втянули Максимку в свои темные делишки, задабривали и спаивали его. И тот надежно хранил товары в своих тайниках, затем сбывал их охотникам и другим таежным людям. Познакомился здесь он и с Назаром, предложив ему кое-что купить.