Расплата

— Следователь проверил ваши объяснения, и от них ничего не осталось. — Николай Петрович достает из папки документы. — Прежде всего разберемся с домом покойной тещи. Вот справка сельсовета, а вот объяснения гражданина Пинчука. Дом продан за полторы тысячи рублей. Теперь об ондатрах. Родственники и соседи тещи показали, что она в течение года выращивала до десятка ондатр. Это справка о продажных ценах в те годы. За десять лет — четыре тысячи. Значит, весь тещин вклад в благосостояние вашей семьи определяется суммой в пять с половиной, пусть шесть тысяч рублей. Ваша средняя зарплата — двести рублей. Прибавим доходы Марии Петровны: работая продавцом, получала до ста двадцати рублей, перешла на пенсию — семьдесят. Даже если жили расчетливо, не балансируются приход и расход. Изъятые у вас драгоценности, обстановка и вещи оценены в четыреста семьдесят две тысячи рублей по государственной стоимости. По комиссионным ценам стоимость вашего состояния утраивается. По заключению эксперта-ювелира, отдельные бриллианты уникальные, их оценка весьма условна. Так вот, возникает вопрос, на какие средства приобретены эти ценности?

Рушатся планы, надо собраться с мыслями.

— Николай Иванович, давайте начистоту, — продолжает генерал. — Ну зачем вам была нужна Советская власть? Чтобы запершись разглядывать бриллианты и золото и думать о том, что в Советском Союзе от этого богатства не так уж много радости, больше инфарктов. Чтобы ждать ареста и обыска? Нет, вам требовался другой строй, другие порядки. Возникни подходящая ситуация — вы бы за тот, другой, строй дрались злее, чем в молодости. Вот почему я сказал, что мы находимся на враждебных позициях.

— Гражданин генерал, не верится фантастическим оценкам моего имущества. Если можно, хотел бы познакомиться с документами, — охрипшим голосом Просит Мисюра.

— Пожалуйста! Алексей Петрович, познакомьте с документами.

Мисюра делает вид, что изучает описи и заключения. Не сомневается в правильности оценок, хорошо знает стоимость своих ценностей. Не ожидал такого допроса. А ведь генерал попал в самую точку: нынешняя власть — враг, требовалась другая, допускающая коммерческую инициативу и частную собственность, власть, при которой не надо прятаться со своим богатством за закрытыми ставнями. Вспоминаются бесконечные страхи, связанные с бриллиантами в сафьяновой шкатулке. Из-за них поставил квартиру на сигнализацию. Кому заявишь, если похитят, кого ждало большее наказание — вора или его самого? При другой власти он бы сумел развернуться, сумел бы себя показать. Размышляя об этом, рисовал заманчивые картины. Теперь нет ни почета, ни богатства, есть тюремная камера и генерал, залезающий в самую душу. Как объяснить, откуда бриллианты и золото, откуда все прочие ценности?.. Выход один — кое-кого утопить. Если генерал предположит, что основой богатства является еврейское золото, начнут еще больше копаться в военных годах. Нет, только не это. Придется по-новому каяться.

Возвращая документы, тяжко вздыхает.

— Гражданин генерал, второй раз, наверное, не встретимся — хочу, чтобы знали правду. Я не только изменник, я вор. Как стал вором? Из-за страха. Первые послевоенные годы денно и нощно ждал суда и расстрела, совсем измучился. Потом уверовал, что опасность миновала, и в возмещение за прежние страхи зажил на широкую ногу, не думая, что творю новые преступления. Считал себя удачливым ловкачом, будущее казалось безоблачным. И вдруг арест, снова замаячил расстрел. Вот и крутил, изворачивался, даже тут, у вас в кабинете. Сам себе опротивел. Все, с этим покончено, буду говорить чистую правду. Будь что будет, один раз помирать. Только поверьте: в войну изменил, теперь — не изменник, не желаю служить врагам нашей Родины. За свои преступления готов отвечать.

— Вам, Мисюра, есть о чем рассказать, если действительно решили дать правдивые показания. Советую как следует подумать и сообщить следователю, в чем признаете себя виновным. Сами признаете!