Расплата

Пора приступать к завершающему этапу, — решает Харитоненко. Рамки следствия определены преступлениями вахманов, арестованных и подлежащих аресту. По взаимному сговору вступили в полицию Хелмского лагеря военнопленных, затем в охранные войска GC. Участвовали в уничтожении узников Ленины, Дрогобыча, Наварии, Яновского лагеря. А как быть с Якушевым? Бывший начальник полиции шталага-328 не связан с преступниками из Яновского лагеря, но у бывшего резидента гестапо был на связи агент Прикидько. Эпизод до конца не исследован. Сможет ли он быть основанием для объединения дел? Решать рано, Якушев еще на свободе, неизвестно, как себя поведет. Ничего, скоро будет известно: при повторном допросе Анастасия Ефимовна Константинова, вторая жена Якушева, предъявила фотографию мужа, сделанную в 1949 году. По ней Якушева опознали бывший заместитель начальника лагерной полиции Шерстогубов, бывшие лагерные полицейские Архипов и Федченко. Идентичность личности подтверждена экспертизой, сличившей снимок 1949 года с гестаповской фотографией Якушева. Бывшие военнопленные Каменец-Подольского лагеря Симоненко и Прохоров показали, что находившийся с ними Якушев, не то Андрей, не то Алексей, бежал, как только зажила рана на правой части груди. У ростовского Якушева при медицинском освидетельствовании признаков ранений не обнаружено. Найден и допрошен бывший младший лейтенант 364-го стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии Ефимов Валентин Семенович, очутившийся в конце июля 1941 года в нацистском плену. В начале августа он встретился во львовской Цитадели со своим сослуживцем лейтенантом Якушевым, тогда уже начальником лагерной полиции. Круг замкнулся, начальник полиции шталага-328 и резидент львовского гестапо установлен и подлежит аресту.

Харитоненко переходит к сегодняшней почте. Из Варшавы прибыли протоколы допросов Лещинской и Бровича. Вернувшись из ФРГ, они явились в милицию и заявили, что желают дать показания о нацистских преступниках, еще не понесших наказания. Что нового показала Данута Лещинская?

«В ресторане Саарбрюккена я и мой муж Якоб Брович встретились с Фридрихом Гайне, самым жестоким садистом Яновского лагеря, — сообщает Лещинская. — По нашему требованию он был задержан полицией, мы свидетельствовали о его преступлениях. К нашим показаниям отнеслись пренебрежительно и недоверчиво. Прокурор Приштнер заявил, что для содержания Гайне под стражей нет оснований, и ок опять на свободе.

Нам стало известно, что в Саарбрюккене благоденствует эсэсовец Биттнер, берлинец. В Яновском лагере его называли «серым преосвященством», он всегда ходил в штатском, ибо состоял на службе во львовском гестапо, являлся его уполномоченным…»

Итак, при Яновском лагере состоял сотрудник гестапо! Харитоненко вновь размышляет о резиденте Якушеве и агенте Прикидько. Чем занимался гестаповец? Конечно, вербовал агентуру из узников для выявления и ликвидации подпольщиков лагеря. А мог ли вербовать вахманов? Мог, если была такая необходимость. Являлся ли Биттнер уполномоченным гестапо только по Яновскому лагерю или и по шталагу-328? Не исключается, надо проверить. Могли ли Якушев и Прикидько совместно выполнять агентурные задания Биттнера? И это возможно. Необходимо еще раз проверить все агентурные материалы гестапо.

Дочитал Харитоненко показания Дануты Лещинской и Якоба Бровича. Надо предложить начальнику воеводской полиции Люблина дополнительно допросить Лещинскую и Бровича об известных им преступлениях Лясгутина, Панкратова, Прикидько и Дриночкина. Имеется еще одно срочное дело. В связи с нотой МИД СССР о выдаче нацистских пособников Сушко, Осидача, Деркача и Козия во Львов прибывает группа сотрудников Министерства юстиции США для участия в допросах свидетелей. Прокурору области надо представить необходимые материалы.

Конечно же, Харитоненко придает большое значение документам и другим вещественным доказательствам: в них нередко заложен успех розыска преступника, допросов обвиняемых и свидетелей Однако самое сложное и решающее — допрос, в нем судьба следствия. Ни один документ не может отразить все детали и обстоятельства преступления, его движущие рычаги, вскрыть до конца характер и психологию преступника. Не случайно главным критерием мастерства следователя служит искусство допроса. Каждый обвиняемый — очередное испытание, загадка, к которой надо подобрать особый ключ. И не всегда загадка тем труднее, чем сложнее человек. Случается, примитивная личность оказывается наиболее тяжким испытанием. Пришло время познакомиться со Степаном Прикидько.

— Ваша власть, делайте что хотите, не виновен, — угрюмо твердит Прикидько, ковыряясь в черной окантовке ногтя большого пальца.

— Ни в чем не виновны? — переспрашивает Харитоненко.

— Ни в чем! Один раз ни за что посадили и теперь ни за что взяли.

— Ни за что? Вы были осуждены за измену Родине, — напоминает Харитоненко.

— Конечно, ни за что! — Прикидько еще усерднее ковыряется под ногтем. — Поэтому выпустили.

— Выпустили по амнистии, — Харитоненко протягивает определение суда.