Расплата

— О-о, — застонал Мушни, согнувшись и схватившись левой рукой за больное плечо. На лбу у него выступила испарина. Он стыдился своего поражения. И стыд был сильнее боли. Когда боль утихла, он снова услышал какие-то голоса в лесу. «Кто это может быть?» — подумал Мушни и пожалел, что он не один. Будь он один, ничего бы не боялся, не обращал бы внимания на шум. А сейчас волнение Тапло передавалось ему.

— Больно? — склонилась она к нему, и он почувствовал на лице ее частое дыхание. — Прости, я не хотела…

— Ничего, — Мушни выпрямился.

— Не люблю ходить ночью, — словно оправдываясь, сказала Тапло.

В лесной тишине можно было расслышать биение собственного сердца. Ни малейшего шороха в папоротниках, ни вскрика ночной птицы. Их окутал пьянящий запах хвои, смешанный с холодным дыханием сырой земли. Теперь уже и Мушни готов был поверить, что только злой дух мог пройти по этой затерянной в ночном мраке тропинке. Непроглядная тьма делала возможным самое невероятное, потустороннее, и Мушни вдруг подумал, что Квирия мертв и душа его, если таковая существует, бродит где-то неподалеку.

— За нами кто-то идет, — прошептала Тапло.

— Глупости, — не очень твердо ответил Мушни.

— Ты не слышишь?

Он прислушался и снова услышал какие-то голоса, смех и цокот копыт. Темнота мешала разобрать, что это был за шум, но казалось, что за ними гонятся. И мучительное чувство неопределенности заглушало способность трезво рассуждать.

— Давай подождем, — сказал Мушни, — может, это просто кто-то идет из деревни.

— Ты с ума сошел! Наоборот, надо опередить их! — воскликнула Тапло и увлекла его вперед.

Они взялись за руки и почти бегом припустили по крутому спуску. Бежали они молча, и только щебенка хрустела под ногами.

— Чего ты боишься, кто тут может быть среди ночи? — попытался успокоить Тапло и самого себя Мушни.

— Не знаю… Кто-то гонится за нами по пятам, как сам леший.

— Леший не по пятам гонится за человеком, а впереди его подстерегает, в засаде.

— И спереди подстерегает и сзади подгоняет туда, где сам затаился.

— Если верить в это, тем более не стоит бежать…

Они замолчали и вскоре подошли к реке, шум которой перекрыл загадочные лесные голоса. Теперь казалось, что они были всего-навсего порождены глухой ночной тишиной. Чем ниже спускались Тапло и Мушни, тем влажнее становился воздух и оглушительнее рокотала река, Они миновали последнюю извилину тропинки и очутились возле самой воды — холодной, пенистой, несущейся по камням. Перешли на тот берег по узенькому мосту, и Мушни предложил Тапло передохнуть. Тапло категорически отказалась.

— Только бы поскорей добраться до дому, больше мне ничего не надо, — сказала она.

— Чего ты боишься, не понимаю, — еще раз спросил Мушни, и тут ему в голову впервые пришла догадка — не его ли боится Тапло? В конце концов находиться ночью в лесу с незнакомым мужчиной женщине не большая радость. Может быть, она для того и придумала каких-то преследователей, чтобы отвлечь его внимание и поскорее выбраться из лесу. Но ведь он и сам слышал чьи-то голоса?

— Ты не меня, случайно, боишься? — осторожно спросил Мушни.

— Тебя?! — искренне удивилась Тапло. — Почему я должна тебя бояться?

— Тогда передохни, куда ты бежишь?

— Не слышал разве, что за нами гнались?

— Не выдумывай, кому нужно за нами гнаться! — Мушни не был уверен, слышал ли он топот и ржание. Может, померещилось?

— Не знаю, кому. Если б знала, не боялась бы, — рассердилась Тапло, и Мушни понял, что ее не переубедить.

По мере того как они поднимались по склону, река затихала, и, когда перед ними раскрылось знакомое поле, наступила полная тишина, нарушаемая лишь треском цикад.

Мушни радовался, угадывая в темноте знакомые места. Здесь он чувствовал себя спокойнее, увереннее, как человек, вернувшийся домой, хотя и не знал, где проведет нынешнюю ночь. Очень привычными показались ему эти дома и поле со сваленной посередине поклажей, ожидающей вертолета. Мушни помнил, где находится родник, где развалины крепости, и это прибавляло ему спокойствия и уверенности, поэтому он теперь шагал рядом с Тапло довольный и умиротворенный.

Проходя мимо столовой, они столкнулись с буфетчиком.

— А-а, Мушни, — узнал его буфетчик.

Мушни обрадовался этой встрече тоже. Видимо, буфетчик шел к себе, но задержался у крыльца, заметив приближающиеся тени.

— Вы откуда? — спросил он, разглядев Тапло. Он как-то слишком пристально вглядывался в их лица. Может, из-за темноты?

Мушни кивнул головой в сторону села, где жил Квирия.

— Эх, бедный Квирия, — вздохнул буфетчик и снова уставился на Мушни, словно ожидая, что тот скажет. Мушни промолчал. После недолгого молчания буфетчик пожелал им спокойной ночи и поднялся на крыльцо.

Свернув с дороги, они пошли по мокрой от росы высокой траве и вскоре очутились перед финским домиком. Мушни с удовольствием вспомнил, как ночевал в комнате Тапло. И стало грустно от того, что они уже пришли. Впрочем, кто знает, может, это к лучшему.

— Ключ в дверях! — сказал он.

Тапло поднялась по ступенькам.

— Заходи! — пригласила она.

14