Расплата

А грузовик покатил дальше, своей дорогой. Отделившись от писателя, он стал независимым, недоступным его взору и восприятию.

Когда человек счастлив, все только и делают, что замечают в нем отрицательные качества, когда с ним случается беда, всем он кажется хорошим. Это общеизвестно, и спорить с этим никто не станет. Но Астамур всю дорогу думал про Кочию плохо.

Всю дорогу, пока машина не въехала в Хаиши, он вспоминал слабости Кочии, дурные стороны его характера.

Что за человек был Кочия? По мнению Астамура, был он слабый, безвольный человек, лишенный самолюбия и чувства собственного достоинства, хотя в общении вежливый, простой, скромный. На деле — скупой и жадный, копейки из рук не выпустит, а на чужой счет покутить не дурак. Астамур был на десять лет моложе Кочии и знал его с детства. Кроме того, что они были двоюродными братьями, они еще и жили по соседству, и дома их стояли бок о бок. В детстве Астамур, конечно, не замечал отрицательных черт Кочии и очень любил его. А впрочем, Кочия тогда был другим. Красивым, стройным. Не такой крупный, как Астамур, но зато с такой тонкой талией, что все восхищенно говорили: вот-вот переломится! Даже женщины ему завидовали. «Мне бы такую талию», — думали многие. Плечи у Кочии были прямые, широкие, ходил он легко, ровно. На белом лице выделялись узенькие черные усы, густые волосы он расчесывал на пробор.

А во время скачек от Кочии и вовсе глаз было не оторвать. Как ладно сидела на нем чоха с архалуком и с кинжалом на серебряном поясе. На конные состязания в Зугдиди собирается вся Мингрелия и Абхазия, иногда приезжают всадники из Имеретии. Но разве они могут сравниться с мингрелами! По бокам дороги, ведущей на ипподром, толпится народ, группу мингрельских конников возглавляет Дараселия — в черной чохе на черном скакуне. Среди зугдидцев — Кочия, башлык лихо накручен на голову. Не знал Кочия равных в «маруле» и в «исинди». Стоя на стременах, криком бодрил он коня, А видели бы вы его в «тарчии»! Быстрый и юркий, как рыба, ускользал он от противника. Однажды его взяли в Тбилиси на состязания, он и там отличился. После выступления его пригласил к себе в ложу знаменитый писатель, сам облаченный в национальный костюм. Он обратился к Кочии с такими словами:

— Твое умение напомнило мне мою неспокойную молодость. Я тоже объезжал жеребят на берегах Техури и Хобисцкали. Помни одно, мой Кочия. У породистого коня три вещи должны быть длинными: уши, шея и передние ноги; три — короткими: репица, спина, задние ноги; три вещи широкими: лоб, грудь, хребет; три — чистыми: кожа, глаза, копыта. Сын мой, Кочия, — продолжал писатель, окидывая гордым взором присутствующих, — арабский книжник и мудрец Абдель-Кадер говорил: лошадь должна быть с высокой шеей и худыми боками, волнистый хвост должен покрывать пространство меж задних ног, уши, подобные джейраньим, и устремленные вперед глаза красят истинного скакуна, грива должна быть густа, ноздри широки и черны изнутри…

С такими словами обратился к Кочии знаменитый писатель, но Кочия забыл его речи и сменил коня на баранку. Но это случилось после, а разговор с писателем состоялся до того, как Кочию взяли в армию.

Когда Кочию призвали, родители его остались совсем одни — он был единственным сыном. Астамур помогал им, как мог. А ведь он был совсем еще ребенок и у него самого на руках оставался больной отец. Но дело не в этом, а в той беззаветной и преданной любви, которую испытывал Астамур к Кочии и его родителям. Пусть Астамур был совсем еще желторотым, но он понимал, что, вернувшись из армии, Кочия должен застать свой дом в полном порядке. И он старался помочь старикам во всем — и пахать, и полоть, и за скотиной присматривать. В мечтах своих Астамур видел Кочию легендарным героем. В бурке и башлыке Кочия летел на черном коне, занеся обнаженную саблю, враги бежали без оглядки, охваченные страхом, а Кочия безжалостно рубил их и крошил, поганых врагов родины. Правда, на фотографиях, которые Кочия присылал домой, не было ни бурки, ни кинжала, но Астамур представлял себе все только так.

Очень часто он рассказывал своим сверстникам про героические подвиги Кочии и гордо сообщал, что Кочия вернется с орденами и медалями, полученными в борьбе с врагом.

— Да, но ведь война давно кончилась, — пробовали возразить ему.

Астамуру такие речи не нравились, и он сердито говорил:

— Там, где сейчас Кочия, война продолжается, только об этом не объявляют, понял?

— Но почему же? Ведь раньше объявляли…

— А потому что — это не твоего ума дело, — отрезал Астамур, неприязненно глядя на особенно недоверчивых.

Прошло три года, и Кочия вернулся, без всяких орденов и наград, но Астамур все равно счастлив был безмерно. А как он ожидал, что Кочия снова сядет на коня и покажет всем, на что он способен! Но Кочия не спешил. Вроде потерял всякий интерес к лошадям и скачкам. А еще заметил Астамур, что ногти у Кочии почернели от какой-то въедливой грязи. Что бы это могло быть?

Кочия рассказывал родным и соседям:

— Жилось мне там привольно. Научился баранку крутить и три года на колесах провел.