Расплата

— Да, да, интеллигентничал, — с неуместным раздражением буркнул батони Коте и снова буквально залез мне в глаза. Изумленный, я мотнул головой, невольно переводя взгляд на батони Гайоза, отца Кахи, словно от него ожидая вразумительного толкования. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Что вы называете интеллигентничаньем? — спросил тем временем Каха. Голос его мне не понравился, было заметно, что он нервничает.

— Его отец позволял себе пить за здоровье царей! — грозные нотки звенели в голосе батони Коте. Мой отец явно чем-то насолил ему, вот он и бесится, — мне стало неприятно от этой мысли, и я смешался. Но Каха не полез за словом в карман:

— За царицу Тамар и я бы с удовольствием выпил!

— Вот-вот! — ядовито усмехнулся батони Коте. — Не советую вам пить за здоровье царей, молодой человек! — подчеркнутое «молодой человек» прозвучало, как «сукин сын».

— Смотря, за каких царей!

— И вам не стыдно такое говорить?

— Это вам должно быть стыдно! — Каха вскочил.

— Каха! — одернул его отец.

— Поосторожней, молодой человек! — бросил батони Коте. — За такие вот рассуждения я написал на его отца куда следует. Не думайте, что я разучился писать.

— Каха, у этого человека лучшие намерения! — воскликнул отец моего друга, вскочил и, положив руку на плечо сына, пытался усадить его, но Каха отшвырнул ногой стул и почти закричал:

— Плевать мне на его намерения. Человека судят по делам, а не по намерениям…

— Молодой человек, я вам советую…

Остановить Каху было уже невозможно.

— Будь у тебя хотя бы спинной мозг, я бы тебе сказал кое-что, да не стоит на тебя тратить слов, ты только плевка заслуживаешь, мразь… — Он плюнул в лицо этому далеко не молодому человеку и вылетел из комнаты, грохнув дверью. Редко доводилось мне видеть столь взбешенного и злобного человека, каким был в тот вечер друг отца Кахи.

Задумчиво дымя сигаретой, я шагал по проспекту Руставели. Стоял прекрасный солнечный день. Передо мной оживало мое собственное прошлое: те люди, что некогда окружали меня, снова были со мной; и многое, до сей поры казавшееся забытым, внезапно выступало из мрака забвения, обретая ту же форму и цвет, которыми обладало когда-то в действительности…

У Кашветской церкви я уступил дорогу троллейбусу, лениво ползущему на подъем. В окне троллейбуса кто-то замахал рукой, и мне показалось, что это приветствие адресовано мне. Поблизости и в самом деле никого не было, но, когда я переходил улицу, гадая, кому махали из окна, мимо меня промчался здоровенный детина и успел на ходу вскочить в троллейбус, уже отошедший от остановки. Видимо, это махали ему. Я вошел в сквер и присел на скамью. Рядом со мной сидел старик в очках и читал газету. Неподалеку от нас праздный фотограф разговаривал с какими-то людьми. И тут мне вспомнилось, что в этом сквере любил отдыхать дядя Илико…

Он жил бобылем, насколько я помню, ни друзей, ни родных у него не было. И умер он скоропостижно, некому было даже прикрыть ему глаза. Соседи хватились только на третий день, взломали дверь и проникли в комнату. Они же в складчину похоронили его. Все имущество старика, богатая библиотека и коллекция картин отошли к государству. Кроме соседей, ни один человек не пришел проводить его в последний путь. Я прекрасно помню, как неделю спустя у одного из соседей Илико шофера Андро скончался тесть, и однажды вечером, перед началом панихиды, когда соседи и родственники, беседуя, толпились во дворе, с улицы появился худосочный старикашка в картузе с длинным козырьком и приблизился к собравшимся:

— Извиняюсь, батоно, не скажете ли, где проживает Илико?

— Вон в той квартире, — вежливо ответил Андро, указывая на опечатанную дверь.

Я и Вахтанг находились тут же.

— Вы не знаете, он дома? — спросил старикашка.

— Нет, милейший, вот уже неделя, как он гостит на том свете, — все так же любезно ответил Андро.

— Что вы говорите? — вздрогнул знакомый Илико.

— Да, милейший, неделю назад он собрал свои бренные пожитки.

— Ох! — запричитал старикашка. — Не скажете, как это случилось?

— Он внезапно ушел от нас, — ответил Андро, бывший под мухой.

Старик был убит. Он поминутно встряхивал головой, а все вокруг молча смотрели на него. Растерянный и пораженный, топтался он на месте, явно не собираясь уходить. Было видно, что эта новость глубоко потрясла его.

— Если у вас неотложное дело, — успокоил его Андро, — завтра в пять вечера и мой тесть отправляется в царство небесное, вы можете поручить ему, он непременно передаст…

Вспомнив этот эпизод, я и сейчас не смог удержаться от улыбки. И ясно представил Илико, часто сиживавшего в этом сквере на солнышке и глядевшего на оживленных маклеров, собиравшихся здесь каждый день.

Илико я знал через Вахтанга…