Расплата по чужим счетам

– Что он делал в вашей квартире?

– Как что?! – возмутилась она. – Полки вешал!

– И когда ушел?

– Через два часа. Я еле уговорила его выпить со мной чашку чая. У меня были пирожные. Я их сама испекла.

– И каким он показался вам?

– Замкнутым, неразговорчивым и все время торопился уйти.

– Он не говорил вам, что у него еще есть заказы?

– Нет, только сказал, что он должен сегодня с еще одним делом управиться.

– Спасибо. – Дмитрий хотел уйти, но она схватила его за рукав:

– Нет, так дело не пойдет! Вы обещали рассказать мне, что натворил этот Воронков.

– Ничего он не натворил, – вздохнул оперативник, – если не считать того, что позволил себя убить и надругаться над собой.

– Как это – надругаться? – широко раскрыла она светло-голубые глаза.

– Кто-то ударил его в спину ножом, а потом отрезал мужское достоинство.

– О, ужас! – воскликнула Ирма Васильевна и, сорвавшись с места, бросилась вовнутрь стационарного кафе.

Дмитрий догадался, что она помчалась в туалет. Дожидаться возвращения дамы он не стал, расплатился с официантом за ее и свой заказ и удалился.

Старший лейтенант Любава Залеская тем временем обходила соседей Геннадия Осиповича Воронкова. Часть из них не открывала дверей, оно и понятно – будни, люди работают.

Многие из тех, что открывали, на вопрос о родных и знакомых Воронкова только пожимали плечами, ссылаясь на то, что Геннадий Осипович был человеком замкнутым и необщительным. Пригорюнившаяся Любава почти спустилась с лестницы, когда заметила, как в дверь подъезда, кряхтя и утирая пот со лба, вкатывает тележку старая женщина.

– Ой, давайте я вам помогу, – кинулась к ней отзывчивая девушка.

– Да, что ты, доченька, – запротестовала старушка, – она тяжелая.

– А как же вы… – растерялась Залеская.

– Так я привычная, – отозвалась та.

– Тогда давайте вместе, – предложила Любава.

– Давай, – неожиданно согласилась женщина. – Тебя как зовут? – спросила она Залескую.

– Любава.

– А я Мария Петровна, можно просто тетя Маша.

Залеская кивнула, усердно вкатывая с одной ступени на другую и впрямь неподъемную тележку.

– Ты, дочка, к кому-то в гости приходила? – тем временем допрашивала ее Мария Петровна.

– Не совсем, – вздохнула Любава, останавливаясь и переводя дыхание, – а что у вас там, если не секрет? – кивнула она на тележку.

– Да какой же секрет? Стройматериалы.

– Стройматериалы? – совсем растерялась Любава.

– Ну да, придет ко мне знакомая малярша ремонт делать. Составила список, чего надо купить. Я и купила.

«О господи, – подумала Залеская, – бедные наши старики».

– Но ты мне, дочка, так и не сказала, к кому приходила-то. Я тебя тут ни разу раньше не видела.

Старший лейтенант догадалась, что Мария Петровна, выспрашивая ее, проявляет бдительность. Что значит советская закалка. Она невольно улыбнулась. Но тут же стала серьезной и ответила:

– Я из полиции.

– А удостоверение у тебя есть?

– А как же, – улыбнулась Любава и протянула Марии Петровне документ.

Та, подперев тележку для верности бедром, достала из кармана очки и, изучив удостоверение, вернула его Любаве.

– Ты из-за Гены Воронкова? – спросила она со вздохом.

– Из-за него.

– Тогда пошли ко мне, я его соседка, никто тут, – она кивнула на стены подъезда, – Генку лучше меня не знал.

Минут через двадцать они, натужно пыхтя, обливаясь потом и останавливаясь на каждой площадке, вкатили тележку на четвертый этаж.

– Подержи, – сказала Мария Петровна, снова подпирая тележку бедром, достала ключи и открыла дверь своей квартиры.

Они вдвоем перетащили тележку через порог и вкатили в коридор.

– Тут кидай, – распорядилась хозяйка, и Любава с радостью приперла тележку к стене коридора.

– Что бы я без тебя делала, – улыбнулась Мария Петровна, глядя на взопревшую Любаву.

– Ой, и не знаю, – отозвалась та и спросила: – А дети у вас есть?

– А как же, – гордо ответила хозяйка, – два сына.

– Чего же они вам не привезли все это? – Залеская пнула тележку, представляя, что это мягкие места сыночков Марии Петровны.

– Так они ж работают, – отозвалась та беззаботно, – а я дома, вот и решила, чего их тревожить, сама справлюсь.

И тут же проговорила:

– Ты иди, дочка, умойся, вон за той дверью у меня ванная. Нет, давай я первая, а пока ты моешься, я чай поставлю.

Еще не совсем отдышавшаяся Любава согласно кивнула. Вскоре они уже пили чай на кухне Марии Петровны с вкусными пирожками с картошкой и луком, которые хозяйка наскоро разогрела в духовке.

– Вчера пекла, – проговорила она, виновато глянув на гостью.

– Вкусно, – похвалила Любава, вонзая крепкие молодые зубы в первый пирожок.

– Ты сама-то местная? – спросила Мария Петровна.

– Нет, я с Украины, из Полтавы.

– А как же тебя сюда занесло?