Расплата. Трилогия

   С милостивого соизволения японского жандарма наши бегают по городу и по возвращении домой с восторгом рассказывают, как мальчишки (такие бойкие) показывали им языки и кричали: "Сей-ио-дзин!" (западный человек), как в японском ресторане (конечно, за деньги) их принимали и учили есть палочками, как они (превозмогая отвращение) ели сырую рыбу, чтобы не шокировать сотрапезников, находивших её восхитительной... Они как будто забыли (а может быть, и никогда не сознавали?), что поражение -- это обида, которую можно смыть только победой! Забыли святую месть, которую должны были бы носить в сердце, в жажде которой надо воспитать грядущее поколение! Забыли позорный разгром Родины, а может быть... и ее -- Родину?.. -- Россия!.. -- неужели это слово утратило для них свой смысл?..

   "С нами Бог!" Да вправе ли мы еще носить этот гордый девиз? Не скажет ли всякий европеец, увидев русского офицера, ласкающегося к японцу: "Бог с вами!"

   Рухнула веками сложившаяся слава о непобедимости России... И как воскресить ее?.. Ведь катаклизм нужен! -- не война, а уничтожение царств и народов, -- чтобы восстановить утраченное обаяние!.."

   "7 октября. -- Сегодня был Окамэ и в торжественной речи сообщил о ратификации мирного договора. Подозреваю, что хотя свои речи он читает по бумажке, но сочиняет их сам. На заказ было бы лучше.

   Дождь как из ведра. Уже три дня, как наступил праздник "принесения в храм первых спелых колосьев", но рис стоит зеленый, о жатве и думать нечего. -- Все-таки утешение. (Не стыжусь злорадства.)"

   "8 октября. -- Не могу оторваться от старой темы. Вчера Z ездил в Осака и вернулся ночью, не имея на то разрешения (уехал случайно, с компанией). Сегодня утром, когда над ним подтрунивали, пугая возмездием, очень храбрился, говорил, что мир заключен, что он свободный человек и в случае чего сумеет постоять за себя, а в одиннадцать часов утра, узнав, что, несмотря на дружбу с жандармами, его позднее возвращение занесено в книгу, прямо... пресмыкался перед японским поручиком! Гулял с ним под ручку, звал куда-то обедать... Тот поначалу ломался, но потом дал себя уговорить и обещал не доносить".

   "9 октября. -- Ночью в моей комнате было 8 градусов R. Это, положительно, не много".

   "10 октября. -- Французский посланник телеграфирует, что вчера генерал Данилов, председатель комиссии для приема военнопленных, вышел из Владивостока в Нагасаки (на "Богатыре")".

   "12 октября. -- Последние дни в плену -- самые томительные. Холод. К черту всякие записи!"

   "14 октября. -- Сегодня приходил к адмиралу майор с высокодипломатическим поручением: сообщил, что начальник дивизии и прочие начальствующие лица предполагают устроить нам ("бывшим" военнопленным) прощальный обед. Адмирал, конечно, благодарил, но по существу ответил, что подобное приглашение делается, несомненно, с ведома и одобрения высшего японского начальства, между тем как мы лишены возможности своевременно получить санкцию нашего правительства на его принятие, а потому лучше было бы этого вопроса не возбуждать вовсе. Отказ, но в такой форме, что майору оставалось только благодарить.

   Опять ставлю аналогию: после франко-прусской войны мог бы затеять нечто подобное какой-нибудь немецкий генерал, стерегший французских военнопленных? -- Нет! -- Ведь немцы не могли не относиться с уважением к своим врагам! Они побоялись бы подобным предложением поставить в неловкое положение и себя, и французов... Почему же рискнули японцы? По наивности? Ну, это вряд ли... Просто потому, что они нас не уважают... И не без оснований! Сами даем тому достаточно поводов! Уж я не говорю про Z или X, которые готовы восхищаться простым поленом, единственно потому, что оно -- "настоящее японское"... Это -- психопаты!.. Но вот сегодня (недавно) прохожу мимо канцелярии и вижу такую сценку: три японских солдата (один из них унтер-офицер, говорящий по-русски) и русский штаб-офицер сидят за столом, курят и дружно беседуют о достопримечательностях Киото, которые стоит посмотреть...

   Пожалуй, что японцы вправе нас третировать..."

   "15 октября. -- Сегодня утром +7 градусов R!"

   "16 октября. -- Адмирал получил от французского посланника телеграмму, что флагманам с их штабами и капитанам кораблей разрешено возвращаться "по способности".

   "17 октября. -- Адмирал решительно не хочет возвращаться кружным путем на иностранном пароходе. На Стесселя не похож. Телеграфировал Данилову свою просьбу: разрешить ему отправиться во Владивосток на "Воронеже", который выйдет из Японии одним из первых. Я его вполне понимаю.

   (Характерная черта: генерал Данилов не только не навестил адмирала проездом через Киото, не только не прислал кого-нибудь из многочисленных членов своей комиссии лично переговорить с ним, но даже не удостоил его ни одним словом ни почтой, ни телеграфом.)

   'Не хочется верить газетам: так скверно пишут о положении дел в России".

   "18 октября. -- Убедил NN, как старшего (не считая адмирала) из обитателей храма, вступиться перед японским начальством за нашу молодежь, над которой японские жандармы "на отдачу" прямо-таки глумятся".