Расплата. Цена дружбы

– Значит, в Пустошь я отправлюсь сам, – сказал Украинский, и Торба подумал, что шеф внезапно охрип.

– А что Журба и Ещешин делали на Оболони? – спросил Владимир Иванович напоследок.

– Вот ты и выясни, что, – сказал Украинский, не дрогнув ни единым мускулом и упорно смотря в стену, где был прилеплен календарь на 1994-й год. – Вот и разберись, значит.

* * *

поздний вечер того же злополучного четверга

Пока вышедшая из-под контроля ситуация подбрасывала полковнику Украинскому ребусы, Бандура ехал к Правилову домой. Поскольку он оставил машину Планшетову, а денег не было ни гроша, за исключением одной жеваной купюры номиналом в доллар, довелось воспользоваться городским транспортом. «Это тем более „приятно“, когдавсего два часа назад держал в руках гребаные миллионы». Падение было ужасно, впрочем, из-за цейтнота Бандура не успел как следует его осознать. «Видать, плохо держал», – вздыхал внутренний голос. Как бы сочувственно, но с некоторой долей злорадства. Когда оппонентом выступает собственная голова, ей сложно, с позволения сказать, прихлопнуть рот. «Не вешай нос, – не унимался «внутренний», – не ты первый, не ты последний. Вспомни, хотя бы, Остапа Бендера, после румынской границы. Его там так общипали, что ничего не осталось, Ильфу и Петрову на третью книгу».

«Скоростной» трамвай доставил Андрея к Воздухо-флотскому мосту, дальше пришлось идти пешком ввиду отсутствия троллейбусов. Снова повалил мокрый снег хлопьями, из которого одно удовольствие лепить крепости или снежки. разукрасив деревья и провода. Он налипал практически везде. На мосту было безлюдно, и это немного тревожило. Одинокий прохожий – лакомый кусочек для милицейского патруля, а когда у прохожего пистолет, то проверка документов может закончиться чем угодно. Бандура прибавил шагу, миновал хорошо освещенное здание штаба округа. Сзади послышалось завывание электромотора. Бандура замахал руками, и через минуту сидел в троллейбусе, пустом, если не считать водителя.

– А за проезд? – поинтересовался последний, двигая здоровенным эбонитовым рулем. Действительно, как-то неудобно ехать зайцем, когда ты один, будто в кабине такси.

– Одну остановку? – спросил Андрей.

– А где написано, что одну бесплатно?

Бандура полез в карман за долларом. В принципе, у него был пистолет, но, с другой стороны, потеряв голову, по волосам не плачут.

– На вот. Сдачи не надо.

– Шутишь? – водитель немного растерялся.

– Какие шутки, чувак.

– Ты, видать, парень с деньгами. – Водитель теперь глядел испуганно, очевидно подозревая, что перед ним псих.

– Я парень, – делая ударение на каждом слове, отчеканил Андрей, – у которого сегодня спионерили, б-дь, такую кучу бабок, какую ты в своем сраном троллейбусе даже вообразить не сможешь.

Оставив водителя с открытым ртом, Бандура сошел на остановке, прямо под домом Правилова. Завернул за угол и вскоре уже поднимался по гулкой просторной лестнице, образующей изрядный колодец. По колодцу ходил лифт, пока, месяц назад, с него не украли двигатель.

* * *

– Тут, под мостом гаишники часто ошиваются, – предупредил Вовчик. Приятели подобрались, потому что встречи с милицией, никогда не сулящие ничего хорошего, тем более опасны, когда один из пассажиров путешествует в багажнике, а саму машину вы недавно угнали. И вовсе не исключается, что вас уже разыскивают по всему городу многочисленные наряды ППС. – Выезд из города, а КП нет. Вот они и пасутся.

Дорога нырнула под мост, по которому идет Большая Окружная. Приятели были в пригороде. На счастье, их никто не побеспокоил.

– Фух. – Планшетов вытер лоб.

– Не говори гоп, зема, пока не перепрыгнул. – Жизнь сделала Вовчика пессимистом. – Мы еще не доехали. А когда и доедем. Там, зема, такое место… злое.

– Опять начинаешь?

Они перевалили пологий холм и какое-то время ехали через поле, безлюдное, как поверхность астероида. Город остался позади, со своими улицами, освещаемыми хотя бы как-то. Стало совершенно темно, если не считать скрещенных конусов, отвоеванных у мрака фарами. Постепенно дорога, сначала незаметно, а потом все круче и круче, пошла под откос, скатываясь в широкую лощину.

– Тут запруда на речушке, – пробормотал Вовчик, с тревогой поглядывая по сторонам. – Днем даже красиво. Ночью страшновато. Места, понимаешь, дикие.

– Не вижу никакого озера, чувак. – Планшетов внимательно следил за дорогой.

Затянувшие небосклон тучи расступились на время, открыв одиноким путникам Луну. Мертвенно бледный свет залил окаймляющие лощину холмы. То тут, то там, на противоположной стороне долины тлели огоньки сельских домов, редкие, как звезды в плохую погоду. Дно лощины укрывал толстый белый туман, отчего она напоминала гигантский чан со сметаной.