Расплата. Цена дружбы

– Сам удивляюсь, – сказал Протасов. – Удивляюсь чисто конкретно. А ну, стой, Андрюха! Стой! Твою мать!

– Что? – не понял Андрей, налегая на сцепление и тормоз. – Что стряслось?

Машина в вихре брызг остановилась.

– Ну-ка сдай назад, – распорядился Протасов, не собираясь вдаваться в объяснения.

– Какого это черта? – поинтересовался Андрей.

– Да вон. – Протасов ткнул ладонью за спину. – Тут, короче, налево! – Обернувшись в указанном направлении, Бандура разглядел слабо освещенный поворот. С учетом тумана и низких облаков, скребущих поверхность земли на бреющем, казалось, что дорога ведет в никуда. В определенном смысле, это именно так и было.

– ?

– В Пустошь. Короткий путь. Партизанская, блин, тропа. – По части партизанских троп Протасов был признанным докой, но, Бандура все же засомневался.

– Поехали, может, по главной?

– На хрен надо, если можно срезать?

– А не утонем? Что-то дорога подозрительная, Валерка? Видно, что убитая в ноль.

– Мы, что, блин, не на джипе?

– Если Правилов узнает, по каким тропам я катался…

– А кто ему скажет? Не узнает, Бандура, не расстроится. Давай, блин, поехали.

* * *

– Протасов, ты по матушке не Сусанин, часом? – руль в руках Бандуры вибрировал мелкой дрожью, как будто они катили по мощеной булыжником дороге. Только никаких булыжников не было. Под колесами была гать.

– Старая гать, – важно сказал Протасов. Словно был астрономом, сообщающим коллегам об открытии новой звезды. – Немцы еще построили. Через Проклятое болото. Бандура, что ты приклепался к моей мамочке? Сейчас проедем лес, и мы, блин, на точке.

– Какое-какое болото? – заинтересовался Андрей.

– Проклятое. Разное про него поговаривают. Аборигены.

– Аборигены?

Как и обещал Валерий, гать быстро закончилась, и «Рейндж Ровер» въехал в лес, казавшийся сказочным и зловещим одновременно. Кроны корабельных сосен сходились вверху, а у подножий было черным черно. Деревья росли на косогоре, просека через лес по ширине напоминала тоннель, прорезанный строителями через горный кряж. Дорога представляла отвратительное месиво, но оказалась по плечу вездеходу. Бандура включил оба моста, и они поехали как по маслу. Вскоре Андрею показалось, что если лес с левой стороны по другому, как чащей, и не назовешь, то справа он стал значительно реже. Сначала появились проплешины, а потом Андрей разглядел голое поле в прорехах между деревьями. Кое-где там сохранился снег. Через несколько минут деревья окончательно расступились, и приятели очутились на опушке. Значит, дорога только зацепила лесной массив по касательной.

– О каких аборигенах ты тут болтаешь?

– О местных, е-мое. Какие тут еще? Ты что, Бандура, неумный? Туземцы такую пургу про здешние места метут, на голову с мылом не налазит. А места тут…

– Какие?

– Хреновые. Хозяйкин пацан мне такого наплел, вырванные годы, короче. Вон тот пригорок видишь? – Протасов махнул вдаль, в сторону поля. В это время Луна нашла расщелину между тучами, и в ее холодном отраженном свете Андрей разглядел заброшенное старое кладбище. Оно располагалось на холме метрах в ста пятидесяти, не более. Черная после зимы пашня пряталась в тени низко стелющихся облаков. Пробившиеся в разрез между ними скудные лучи падали только на погост, вследствие чего покосившиеся кресты, поваленные ограды и маячащая за ними часовня казались жутковатой диапроекцией, устроенной на фоне мглистого горизонта кем-то, набившим руку в изготовлении декораций для фильмов ужасов. Андрей увидел, что высокие стрельчатые окна часовни выбиты, да и вся она торчит в виде хрупкой, ирреальной конструкции на холсте художника с отклонениями психики.

– Брр, сказал Бандура, готовый признать, что эффект удался. – Жутковато!

– Кошмар, блин! – согласился Протасов, довольный тем, что приятеля пробрало.

Андрей не мог этого объяснить внятно, но ему захотелось как можно быстрее убраться куда подальше. Дорожное покрытие оставалось настолько скверным, что его с натяжкой можно было назвать таковым. Что, впрочем, не являлось для «Рейндж Ровера» помехой. Бандура прибавил, продолжая заворожено смотреть на погост.

– Пробирает по-взрослому, – добавил Протасов. – Мы там с Вовчиком были. На погосте. Там, блин… – Договорить Валерий не успел. Перед капотом мелькнула тень, сразу исчезнувшая под бампером. Андрей ее даже не заметил. Слишком все случилось мгновенно.

– Пешеход, блин! – крикнул Протасов. Примерно на третьем слоге этого слова, то ли на согласной «х», то ли на гласной «о», джип вздрогнул от глухого удара, похожего на хлопок лопнувшего воздушного шарика. Звук сопровождался вскриком, коротким, отчаянным и жалобным.

– Есть контакт, – констатировал факт Протасов. В голосе Андрею почудилось удовлетворение, но он списал это на нервы. Из-под днища раздалось омерзительное шуршание, видимо то, что они переехали, каким то образом за что-то зацепилось. За лонжерон или резонатор выхлопной трубы. Бандура подумал, что его сейчас стошнит.