Расплата. Цена дружбы

Точечной. Как на СТО. Его на конвейере собрали. Из запасных частей. Про конверсию слыхал? Это когда военных в менеджеров переделывали. В Дарнице, на танкоремонтном заводе. А что ты хотел? Оборудование старое, 30-х годов, его сразу после войны у немцев в качестве репараций забрали. Микросхемы от «Трех веселых китайцев».[58] Проект наш, типовой. От автомата газированной воды «Харьков». Они там, в НИИ, кое-что в чертежах подправили, корректором, ну, может, пару схем дорисовали, тушью, и на конвейер. А в механосборочном цеху зарплату работягам кусками гусеничных траков выдают. Получил гусеницу, расчленил, и бегом на базар, на муку менять. Вот, и прикинь отсюда качество. Короче, так и вышла у них модель «Правилов О.П.», устарелая еще до спуска на воду. А кого ты хотел? Нильса Бора?

– Ладно, – сказал Протасов, – давай, блин, за дорогой следи. Хватит языком трепать.

С видимостью стало несколько полегче. Вероятно, они оставили позади низменность. Бандура немного прибавил.

– Ты не лихач! – предупредил Протасов. – Понял, да? А то будет, как с одним моим корефаном…

– И что с ним стряслось? – заинтересовался Андрей.

Печально вздохнув, Протасов приступил к рассказу:

– Взял он в начале девяностых тачку. «Форд Эскорт», чтобы ты догнал. Типа нашей «девятки», только еще уродливее. Ну и…

Из дальнейшего рассказа Бандура узнал, как поднявшийся на контрабанде сахара новоиспеченный приятель-предприниматель, по словам Протасова, проходивший таможню «под черным флагом», (Андрей так и не понял, это как?), решил отправиться на отдых в Крым.

– На Юга, чтоб ты вкурил, к чему я клоню. На этом самом гребаном «Эскорте», за который четыре штуки денег забашлял. Заодно с тачкой и права себе подкупил, за шестьдесят бачков, между прочим. Это что, е-мое, не деньги? Взял он, короче, бабу с дитем…

– Так он был женатым, этот твой приятель?

– Зачем женатым? Сожительствовал просто. Понимать, Бандура, надо. Ух, баба была, конкретная. – Протасов покачал головой. – И грамотная, е-мое. Из редакции. Журналистка. Очки, прикид, все дела. А в кровати такое вытворяла… – Валерий на секунду замолчал. – Короче, чтобы ты знал, Бандура, интеллигентки в очках – сплошь нимфоманки. Такое отчебучивают, только держись. Намаханные на сексе, конкретно. Особенно, в не установленных местах, если ты понял, о чем базар. То, в лифте, давай. То, понимаешь, на крыше, давай. На толчке. В гараже на мотоцикле, давай. Давай, давай, давай, короче. Эх, блин, ладно. – Протасов смахнул пот. – Так вот, Бандура, е-мое. Едут они, значит, в тот Крым драный. Едут-едут, едут-едут. А море далеко, чтоб ты знал. Ночь, короче, на дворе. Малой, значит, на заднем сидении, заснул. Дорога, понимаешь, пустая. Тут ее как припекло: хочу, мол, говорит, аж печет. Давай. А где «давай», Бандура, дождь, как из ведра, хлещет, вокруг поле, и черным черно, словно у негра в заднице. Я ей и говорю: «Круто ты Динка придумала, только, где и как, спрашивается? Сидушки не разложишь, позади малой дрыхнет. А на улице холодно!» А она, мол, не проблема. Ты мне этим помоги, говорит, и вынимает электрофаллос на батарейках. Она его по жизни в сумочке таскала, как Атасов, к примеру, зажигалку. Ну, а я тебе, значит, ртом. Такой рот у нее был, вакуумный реально, компрессор. Насос, блин. Такое делал. Да ты что! И, понимаешь, давай раздеваться. И мне штаны расстегнула. Тут у меня, вообще блин, голова кругом пошла. А она ныряет, чтоб ты врубился, вниз, да как давай наяривать. Ух, думаю, сейчас баранку в руках согну. И тут…

– И тут? – повторил Андрей, заворожено.

– А тут, Бандура, какой-то неумный бандерлог, рогомет гребаный, инвалид головы, скотина немытая, «МАЗ» с прицепом прямо на обочине поставил. Без габаритов, и другой мути. А скорость за сотню, е-мое! Не видать, блин, ни бельмеса, так еще Дина со своим ртом. Короче, Бандура, как припечатал я тот «МАЗ»… – Протасов перевел дух. – Бум, бах, трявк! Готово!

– Твой друг, – вежливо поправил Андрей.

– А? Ну да, точно. – Согласился Протасов, и продолжил. – Вот я и говорю. Как засадил ему под хвост. «МАЗ», я отвечаю, в кювет. С водилой неумным, который в нем, понимаешь, спал. Падло. Мой «Эскорт» на встречную полосу как швырнет. А там, как назло, прикинь попадалово, как раз дальнобойщик пер. Вот, короче, повезло. Так я еще в ту фуру засраную залепился, и она как полетит, с откоса! Ты б, блин, то «Вольво» видел. Кверху копытами. Он, хорек, вино крымское на экспорт вез, так, на хрен, ни единой целой бутылки не осталось. Из каждой колдобины черпай, и пей, пока харя не треснет.

– Ничего себе…

– Ничего, не то слово, Бандура. «Эскорт» в дымину, понял, да?! А нам хоть бы хны. Малой позади, спал, так его спинкой сидушки прихлопнуло, и вышло, все равно что в футляре. Ни синяков, блин, ни царапин. Если б Динкина голова не у меня на коленях была, ей бы точно передней стойкой башку на хрен снесло. А так, только шею потянула. Ты понял, да?

Андрей кивнул, подумав о том, что если бы голова Дины не была бы там, где была, то и стойка бы, вероятно, уцелела.

– Как же она тебе член не отхватила?