Расплетая закат

Мои глаза даже не блестели в лунном свете. Они были карими, цвета орехов, которые мы с братьями покупали в Порт-Кэмалане. Мы жарили их на горящих углях и подавали с мясом, приправленным драгоценным тмином, – любимое блюдо Кетона. Папа злился на Финлея, что тот тратил свой заработок на жалкую горстку тмина, просто чтобы порадовать Кетона. Но они были неразлучными, прямо как мы с Сэндо.

Пока я вспоминала все это, мои глаза заслезились от переизбытка эмоций. Я почти забыла…

Эдан накрыл мою ладонь своей.

– У тебя теплые руки.

– Так и есть.

Я сжала его пальцы, безумно радуясь, что могу вновь держать его за руку. Затем посмотрела на платье из звезд. Яркие краски ткани потускнели, соответствуя темно-фиолетовому небу. Мой амулет больше не давил тяжестью на грудь.

– Кажется, я свободна, – прошептала я. – Кажется… это сработало.

– Значит, ты больше меня не забудешь? – спросил Эдан.

– Никогда. – Я вдохнула поглубже и начала напевать нашу песню. Ту, что, как я теперь знала, пела ему мама. – Даже если это значит, что эта мелодия навечно застрянет у меня в голове.

Тут Эдан поднял мою ладонь к своим губам, и песня оборвалась. Его дыхание щекотало мне пальцы. Он поцеловал каждый из них, его губы пропутешествовали по моей ладони и спустились к запястью. При каждом поцелуе я вздрагивала от вспышек удовольствия, подобных звездам, что загорались в небе над нами.

Я перекатилась на Эдана, прижалась к нему грудью, и мы опустились на песок, упиваясь друг другом. И перед тем, как уснуть, на один блаженный миг я подумала, что худшее осталось позади.

Глава 24

Я проснулась и жадно втянула воздух.

Шею сжимали невидимые пальцы, ветер обжигал легкие и душил меня изнутри. Мой человеческий пульс лихорадочно бился, но время между каждым ударом увеличивалось, увеличивалось, пока…

«Нет!»

Мои глаза распахнулись, и тени исчезли, как и душащие меня пальцы. Вместо них я увидела берег, первые рассветные лучи на воде и Эдана рядом с собой. Это был всего лишь сон.

Я отчаянно вдохнула полной грудью, и мне обожгло горло. Коснувшись шеи, я с изумлением отметила, что кожа ледяная. Хуже того, ко мне вернулась нечувствительность.

Осторожно, чтобы не разбудить Эдана, я выбралась из его объятий и села. Мои пальцы были холодными. Я с ужасом увидела, что ногти у меня затвердели, пластинки стали коричневыми, как запекшаяся кровь, а кончики заострились.

Я спрятала руки в песок.

Мое сердце оглушительно колотилось на фоне умиротворяющего плеска озера.

Я по-прежнему превращалась в демона. Трансформация не закончилась с победой над Бандуром и уничтожении островов, она просто отсрочилась.

Не знаю, сколько я так сидела, воюя за каждый вдох, прежде чем проснулся Эдан.

– Доброе утро, – сонно поздоровался он. Его губы изогнулись в ленивой улыбке – такой милой, что от ее вида у меня защемило сердце. – Давно проснулась?

Услышав его голос, я напряглась и повернулась к озеру, чтобы он не увидел моего лица. Амулет, спрятанный среди складок туники, пульсировал у ребер. Даже не глядя на него, я догадывалась, что он черный, как ночь.

– Не очень, – выдавила я.

– Слушала шум волн?

Его невинный вопрос вызвал у меня ноющее чувство в груди. Эдан казался таким счастливым…

– Немного.

– Майя, что-то не так? – Эдан взял меня за плечи, и его тень слилась с моей на песке. – Ты какая-то грустная.

Я глубже закопалась руками в песок. Мне не хотелось ему говорить. Я даже не знала, как об этом рассказать.

– Теперь, когда Лапзура больше нет, что будет с будущими чародеями?

Эдан оторвал взгляд от мерцающего озера перед нами. Казалось, он обдумывал мой вопрос целую вечность.

– Солнце и луна продолжат встречаться раз в год, и тогда с неба закапает кровь звезд. Но поскольку колодца больше не существует, чародей уже никогда не сможет выпить из него и принести клятву на тысячу лет. Появится новое поколение чародеев.

– Но ты говорил, что клятва не дает им стать слишком алчными. Что магия развращает.

– Это неизменная истина, – ответил он. – Раньше в Кияте магия была запрещена, и всех, кто ею владел, изгоняли из королевства. Другие страны никогда не поощряли традицию приношения клятвы. Думаю, так будет лучше. – Когда я не ответила, он ласково подразнил меня: – Через тысячу лет люди будут слагать песни о том, как ты разрушила Забытые острова Лапзура, вооружившись одними лишь ножницами.

Я натянула улыбку, но она дрогнула, когда я вспомнила историю мастера Цыжина о моем предке, Ткаче.

– Очень жаль, что я их потеряла.

– Поэтому ты расстроена?

– Они долгое время принадлежали моей семье, – уклончиво ответила я. – Забавно, раньше я злилась из-за того, что их магия помогала мне шить. А теперь, когда я лишилась ножниц, мне их не хватает. Их магия была частью моего прошлого. Без них…

«Я боюсь, что потеряю себя».

Эдан нежно смахнул песок с моей щеки. Он наверняка чувствовал, что со мной что-то не так, но его беспокойство затмевала радость от прошлой ночи. Он по-прежнему верил, что смерть Бандура и уничтожение Лапзура остановили мое превращение в демона.

Жаль, что придется его разочаровать.