Распорядок агонии

Я напряглась. Как бы там ни было, женщина всегда остаётся женщиной. И послав подальше, ей нужно непременно окинуть взглядом того, кто удостоился. Так что с неимоверным трудом затащила на лоб веки, но зрение показывало какую-то муть.

– Тебе нужно поднять внутренние веки, – подсказал Тармени.

– Прости, что мне нужно? – вопросила сбоку речистая равнодушная тварь.

– Поднять внутренние веки, – терпеливо повторил бог.

Его голос звучал откуда-то из-за трёх закрытых дверей. Или в ушах тоже нужно поднимать что-то внутренне, о чём я не подозреваю?

– В прошлый раз ты сообщил, что вселил меня в слизняка, – ледяным тоном напомнила я, но мерзкий голос радиолы испоганил все мои интонации. – Я и так не могу сообразить, откуда у слизняка веки. А теперь оказывается, что их не одна пара.

– В прошлый раз, ты меня не выслушала до конца, – поучительным тоном попытались поставить меня на место. – Ты устроила истерику. Хотя судить о ситуации возможно, лишь имея полную информацию. Я четыре раза пытался с тобой поговорить. Но ты не даёшь мне такой возможности. А на этом этапе нам с тобой нужно постоянно взаимодействовать…

– Мне нечем с тобой взаимодействовать. У меня нет рук, чтобы тебя пришибить.

– Ну, руки у тебя, допустим, есть.

– Что?! – опешила я, и упустила концентрацию.

Наружные веки тут же схлопнулись. Бороться с ними снова я не желала – мне и так всё отлично слышно.

– Руки у тебя есть, – как само собой разумеющееся, повторил он. – Возможно, это не совсем то, к чему ты привыкла. Но это, несомненно, две конечности, сгибающиеся в привычных для тебя местах. С пальцами тоже всё в порядке: они очень подвижны и все шесть на каждой руке функционируют, как положено.

– Шесть? – окончательно растерялась я, не поспевая за потоком сногсшибательных новостей.

– Это только на руках, – заверил Тармени тоном священника, что успокаивал прихожанку, лишённую девственности прямо на исповеди. – На ногах пальцев пять, как ты и привыкла. Немного другое расположение…, но ты с этим быстро освоишься. Особенно при соответствующем способе передвижения.

– Значит, и ноги есть, – ухватилась я за позитивную новость.

Естественно, тотчас прислушалась к себе. Глухота, слепота и неподвижность помехой не стали: мне не впервой возрождаться из анестезии или постпереносного шока. Главное, встряхнулось настроение, которое изгадил этот вшивый экспериментатор, начав моё возрождение с известия о том, что я слизняк. Из тех, с кем у меня сложились непреодолимая вражда и непрекращаемая свара.

Мои веки снова разъехались, пропуская в голову рассеянный свет – видимо внутренние заслонки попрозрачней.

– Я всё-таки позволю себе закончить, – заявил этот негодяй, возвращаясь к нашей задушевной беседе. – Ты неверно оценила предоставленную тебе информацию. Объект, в который мне удалось поместить твоё сознание, вовсе не является уа-туа-ке-тау. Хотя и принадлежит к одному с ними классу. Но к разным видам.

– Большое облегчение, – зло процедила я, что в изложении этой ретрансляционной сволочи прозвучало, как одобрение.– Убери её! – взвизгнула я, неосторожно уронив уже освоенные внешние веки.

До внутренней пары дело так и не дошло – попробуй тут, когда тебя поминутно тотально уничтожают.

– Кого? – не понял рассудительный дуболом. – А, ты об этом. Прости, но я не стану его отключать. Во-первых, ты пока не можешь использовать… э-э-э… Назовём это мысленным речевым аппаратом. А это устройство позволяет тебе разговаривать, озвучивая твои мысли. Во-вторых… Знаешь, оказывается очень удобно общаться с тобой вот так, бесконтактно. Если я дистанцируюсь от твоих эмоций, наше общение приобретает более конструктивную форму.

– Не хочешь узнавать о себе всю правду? – поинтересовалась радиола под боком.

– Правду узнавать я весьма расположен в любой ситуации. Но твоё мнение обо мне далеко не всегда аргументировано. Критика должна быть конструктивной!

– Хочешь конструктивной критики?! – повысил голос передатчик моих мыслей, не повысив страсти. – Изволь. Как ты посмел опоздать, когда я отправилась подыхать?

– Опоздать? Разве ты испытывала дискомфорт в последние минуты жизни?

– Ещё какой! Да я себе чуть пупок не надорвала, открывая эти клятые крышки. А потом ещё древесину ломанную таскала. Все руки в занозах! А ты ещё осмеливаешься заикаться о дискомфорте? Это неприлично: заставлять женщину так вкалывать перед отбытием в рай. Туда она должна являться при полном параде. А не так, будто её кто-то пережарил и выбросил на помойку, ибо жрать такое невмоготу.

– Да, интересно было бы посмотреть, – искренно заинтересовался Тармени.

– На что?

– На место, куда люди надеются попасть после смерти. Я, конечно, слышал различные теории…

– Что там с вашими классами и видами? – вернула я его с неба на землю. – Кем я, в конце концов, стала? То ты пугаешь перевоплощением в слизняка, то расписываешь мои конечности. Так я всё-таки рыба или мясо?

– Принципиально ты теперь продукт симбиотической связи…

– Пардон, симбиотической – это что-то сложносочинённое?

– Скорей, сложносоставное. Ибо я ничего не сочинял. Эта технология была разработана…