Распорядок агонии

Ринулся, было, вниз по склону и наткнулся на взгляд серебристых заинтересованных глаз. Негодяй затормозил и оскользнулся, отправив вниз водопад растревоженных камней. Обернувшись, он одарил меня люто ненавидящим взглядом. Я пожала плечами и отправила его катиться вниз по склону. Там в нетерпении переминалась парочка осмелевших нартов. Они проползли немного вперёд, плотней прижав крылья к бокам,. Острые козырьки нависали приговором уже в метре от спин.

– Осторожней! – невольно рявкнула я и получила в ответ отчётливый кивок.

Этот понятливый нарт и подцепил лапой обалдевшего от падения амбала. Потащил за собой, пятясь задом и пытаясь приподняться.

– Крылья! – взвизгнула я, потрясая кулаками.

Нарт прижал задницу к земле и досадливо скривился. Затем обречённо вздохнул, снял лапу с вопящего от боли амбала и отступил. Но брезгливо подцепил добычу зубами и скользнул назад…

А дальше я не смотрела. Потащилась обратно в дыру. Рах путалась в ногах, страшно ругаясь. Она извивалась змеёй, на хвост которой упал рояль, и продолжала скандалить. Белый, как снег, Арнэр топал позади. Впечатлений у мужика – полные штаны. У него в ногах путалась Цах, которая остыла так же быстро, как и воспламенилась. За нашими спинами злорадно трубили нартии – даже спасибо не сказали заразы.

Так мы и возвращались: усталые и молчаливые. Арнэр скользил рядом, аккуратно придерживая Сиятельную под локоток. И на него я не производила впечатления человека с двумя полноценными ногами.

– Что дальше? – с непередаваемым спокойствием уточнил охотник, перетащив меня через последнюю баррикаду.

Перед нами величественно опустилась Гра-ара, одарив нас царственным взглядом. Мой спутник пропустил вперёд донельзя довольных хвостатых бабёнок. Потом забрался на подставленное гигантское плечо сам и протянул руку мне. За спиной Гра-ары уходила в небо последняя нартия.

Подруга обеспечила нам трёхминутный комфортный перелёт к месту новых боевых действий. Но от посадочной площадки мы потащились обычным порядком: карабкаясь, перепрыгивая и протискиваясь. Причём, большинству в экипаже нашей боевой машины это не доставляло хлопот. Арнэр преодолевал препятствия, как дышал, а две лохматые вертихвостки разлеглись на его плечах, экономя силы. Этот волосатый охотник в своём дурацком азарте нисколечко не заботился о моей проходимости и скакал впереди с грацией горного козла, как натуральный баран. Я пупок надорвала, переваливаясь через барьеры, взятые им в один скок. Авангардом он был стоящим, а вот тылы прикрывал хреново. Я уже приготовилась улечься на землю и учинить бунт, когда на вершине последнего рубежа нарисовалась Рах.

Она материализовалась на камне перед самым моим носом: на полусогнутых, с прижатыми ушами и презрительным шипением. В башке вспыхнуло знойное желание прихлопнуть её подобранной неподалёку палкой. Но тут я споткнулась, колыхнулась и рухнула назад, ударившись попой о булыжник. Когда рядом приземлилась Рах, шипела уже я. А эта поганка сиганула в сторону и юркнула в щель между двумя глыбами ростом с меня. Я баба тренированная: перчатки в походе снимаю только перед сном. А потому непринуждённо проследовала за ней на карачках и протиснулась туда, куда она вошла, как обр в замковые ворота. Потом была следующая щель, и следующая, и ещё одна…

Удача редко приходит к умным осмотрительным людям – ей с ними неинтересно. Она предпочитает таких насекомых, как я: ей нравится гонять нас соломинкой и не заботиться о том, что для насекомых соломинка целое бревно. Я очень доверяла Рах, но откуда я взяла, что она справляется?

Первым впечатлением ушибленной в кувырках головы была мысль: в темноте нет ничего такого, чего нет при свете. Пережив вспышку в глазах, голова выдала следующий перл: оптимизм классная штука, когда он кстати. А когда в тебя вгрызаются темнота и боль, он как-то не вовремя. И радует не больше, чем таракана факт кончины под хрустальной туфелькой вместо вульгарного ободранного тапка. Третья мысль меня добила: странно, что падение в пропасть вызывает у меня какие-то насекомые ассоциации.

Сесть удалось с третьей попытки. Да и то бочком на правое бедро – задница выла от боли и сопротивлялась. Руки нисколько не помогали: левая висела без чувств, а правая вцепилась в неё, чтобы не потерять бесчувственную двойняшку. Единственным целым местом оставалась макушка. Но я исправила этот недочёт: попыталась встать и зажгла новое солнышко в глазах. Пережив его закат и тупую боль в черепушке, осторожно вытащила шею из плеч и запоздало ощупала пространство над головой: каменный свод висел прямо над ней. Прекрасно!

Немного оклемавшись и привыкнув к потёмкам, обнаружила, что угодила не в пещеру, а в какую-то подземную трубу. Труба протянулась под неприятным углом между светлой дыркой над головой и мраком позади. А взобраться по стене к свету и не мечтай! Мало того, что не допрыгну до дырки, так ещё и стенка с уклоном. Причём, не в ту сторону, куда бы мне хотелось, а вовнутрь. Натуральный канализационный люк с натуральной дурой внутри.