Распущенные знамёна

– Здравствуйте, товарищи! Надеюсь, в этом здании найдётся укромный уголок, где вы сможете отсидеться, пока мы разберёмся с вашими бывшими коллегами? Да и город пока не полностью в наших руках…

Петлюра был счастлив. Только что он своей подписью под гром аплодисментов скрепил акт, провозглашающий независимость Украины. Теперь он потрясал бумагой, держа её высоко над головой. Да так и замер, окаменев лицом и телом. Кое-где в зале ещё аплодировали, но большинство депутатов уже недоумённо вертели головами, глядя, как все проходы быстро заполняются вооружёнными короткоствольным оружием («Самопалами») военными.

Тухачевский подошёл к столу президиума и буквально вырвал из рук Петлюры бумагу. Показал её залу.

– Только что вы проголосовали за акт, который противоречит существующему законодательству! Именем Советской власти объявляю Центральную Раду распущенной! Требую очистить зал! А вас, господин Петлюра, – повернулся Тухачевский к бледному лицом главе Директории, – я попрошу задержаться.

Очисткой зала от бывших депутатов руководил комиссар Железняков. Не повезло матросу Железняку в ЭТОМ мире с Учредительным собранием, теперь он в полной мере отыгрывался на Центральной Раде. Перед тем, как отпустить, депутатов заставляли сдавать мандаты. Некоторых сразу отводили в сторону. Всего было задержано двадцать семь человек, и один, Петлюра, арестован.

Артур

Всё пропало! Эти животные изнасиловали девушку. Как её в таком виде передавать отцу? Я не удержался и высказал уродам всё, что я про них думаю. Бандитам – а как их ещё теперь прикажете называть? – мои определения пришлись не по нутру.

– Ну, ты не очень-то языком мели! – зло выкрикнул Грицко, направляя на меня ствол.

Сашко придержал его руку, отвёл ствол в сторону.

– Та шо с ней будет? – примеряющим тоном сказал он. – Подумаешь, девка бабой стала, эка невидаль! – И добавил: – А Грицко прав: ты за словами-то следи!

– А что я теперь её отцу скажу? – остывая, спросил я.

– Так то твоя забота, – сказал Сашко. – Наше дело было девку выкрасть и покараулить, а гутарить с паном Граниевским твоя печаль.

– Где моя дочь?!

Было видно, что Граниевский на грани срыва.

– А где выкуп? – вопросом на вопрос ответил я, держа за спиной наган с взведённым курком.

Граниевский показал саквояж.

– Откройте! – потребовал я.

От блеска жёлтого металла и драгоценных камней зарябило в глазах.

– Здесь всё? – сглотнув слюну, спросил я.

– Больше чем на сорок тысяч! – выкрикнул Граниевский. – Всё что смог собрать. Где моя дочь?!

– Успокойтесь, подойдите к обрыву.

Под высоким берегом в обрамлении песчаных пляжей текла река. Я указал Граниевскому в сторону небольшого островка.

– Вон ваша дочь!

– Ядзя! – крикнул Граниевский. – Доченька! – Повернулся ко мне: – Почему она не отвечает? Что вы с ней сделали?!

– Ничего мы с ней не сделали, – соврал я. – Вы же видите, ваша дочь жива. Отдавайте саквояж и ступайте к лодке, забирайте вашу дочь с острова.

И почему я не герой приключенческого фильма? Припрятал бы загодя коня и ускакал бы сейчас на нём вместе с золотом и драгоценностями. Но кавалерист из меня никакой, потому я пошёл к Грицку и Сашко и безропотно поделил с ними добычу.

Ночью я всё-таки попытался бежать, но меня почему-то стерегли пуще обычного, и мне вместо свободы пришлось довольствоваться самыми дурными предчувствиями.

Утром за мной пришли. В комнате, помимо Махно, присутствовали Щусь, Задов и какой-то незнакомый мне командир в форме без погон, на рукаве гимнастёрки двойной шеврон с красной звездой внутри, а также… пан Граниевский. Тот, как увидел, так сразу на меня кинулся с воплем: «Это он, мерзавец!» Его удержали.

Махно спросил:

– Куда спрятал награбленное?

Я назвал место. Задов отправил своих людей по указанному адресу. Махно повернулся к Граниевскому.

– Гражданин Граниевский! От имени Украинской Народной Республики Советов приношу вам извинения. Всех виновных в постигшем вас несчастье настигнет суровая кара. Что касается денег, которые были получены от вас обманным путём, то они будут переданы в государственную казну как нажитые нечестным путём. Я вас больше не задерживаю!

Граниевский встал и в сопровождении Задова молча покинул комнату. Щусь поманил меня к окну.

– Гляди, падла, как хлопцы по твоей вине пропадают!

У стены соседнего дома стояли Грицко и Сашко без ремней и сапог. Залп расстрельной команды совпал с выходом из дома пана Граниевского. Тот побледнел, стараясь не смотреть на трупы, подбежал к своей бричке и поспешно уехал.

Гадать, почему я не с ними, пришлось недолго. Махно произнёс:

– Поскольку я теперь командующий внутренними войсками Украинской Народной Республики Советов, то должен с тобой поступить по закону. Грицко и Сашко сознались, что на подлое дело их подбил ты, но насильничали они по своей воле, за что и расплатились жизнями. Тебя же я предаю в руки бригадного комиссара товарища Попова, который доставит тебя в Петроград, где за тобой, оказывается, водятся другие грешки.